Это еще хорошо, что Воскресенская не всякий раз таскает ее с собой, иначе ей бы пришлось ходить туда, возможно, несколько раз на дню, как казалось Лене. Кто знает эту Воскресенская! Лена представления не имела, где Аня гуляет, что она вообще делает на этой этажке, тем более одна, когда даже Световой вдвоем с подругой жуть как страшно пробираться через эту холодную темень.

— Лен! — крикнула Аня уходящей подруге. — Наушники забыла что-ли?

2

Бескрайними горизонтами повисли над всем миром мрачные, свирепые, неподвижные тучи, жадно скрывающие над собой теплые лучи солнца. Ветер, снующий по улицам и переулкам городка, как мелкий проказник, боится подняться выше и прогнать прочь тяжелые массивы небесных гор, испуганный их сурово-старческим видом. Морось, осыпаемая ими на слабую, не проснувшуюся почву, лишь напоминает проказнику, насколько он немощен, труслив и мелочен, и не может он большего, чем надоедать своей мерзлостью смертным людям.

Выбросив на землю тлеющий окурок среди множества других: пожелтевших, почерневших и отсыревших, Аня поправила лямку сумки на плече и принялась карабкаться вверх по воротам школьного двора. Когда-то она ставила ноги задумавшись и оглядываясь, примеряясь цеплялась пальцами, но теперь, словно кошка, в сотый раз карабкающаяся на одно и то же дерево — все движения делала не задумываясь, с необыкновенной легкостью. Не она одна уходит с уроков таким путем, но с уверенностью можно сказать, что ни один школьник не взбирается по этим воротам так ловко и быстро, совершенно не задумываясь, как Аня. Занеся обе ноги за ворота, она также легко спрыгнула наземь и вложив в уши красные наушники Лены, достала телефон и включила музыку. Аня пошла гулять.

Всякий раз, когда Воскресенская собиралась погулять, она не думала куда ей идти — в какую сторону направиться. Гораздо интереснее, приятнее просто идти: сначала прямо, а там уже как выйдет — захочет, свернет налево, либо обойдет парк; может быть она заглянет во дворы домов улицы Лесная, где в том году отремонтировали детские площадки, либо решит выйти на Южную — до сих пор там глубокие ямы на дороге, а по тротуару приходится идти, постоянно обращая внимание себе под ноги.

Если выйти на Речную, то можно присесть на лавочке в сквере и наблюдать за сплоченной стаей бездомных собак. Иногда Аня специально ходила на Речную, чтобы побаловать себя забавным зрелищем: как бегают чем-то озадаченные псы, иногда немного разбегаются, а вожак всегда оглядывается — присматривает за подопечными. Это зрелище очень веселило Аню, хотя по ней и не скажешь: в душе она смеялась, а на лице все одно — застывший суровый насупленный вид.

Всякий раз Аня приходила на пруд, который находится недалеко от центра. Как и у всего городка, вид у него неважный, пока из почвы вокруг тропинок и скамеек не полезет трава, а на ветвях не полопаются почки стремительно нарастающей листвы. В марте унылый, мрачный, пожалуй, видом своим отталкивающий, но совсем обратно, когда на пруд слетаются утки и селятся на его водах. К этому времени уже расцветать клумбы и вид преобразуется в противоположный — всякий глаз радующий и не трогающий лишь самые безнадежно черствые сердца.

Тут, на пруду, если пройтись по извилистой дорожке, вдоль которой расположились деревянные скамейки с закругленным металлическим каркасом по краям, можно дойти до единственного большого кустарника черемухи, а прямо под ним — любимая лавочка Ани. Здесь особенно красиво в мае, когда черемуха рассветает белоснежными цветами и совершенно скрывает из виду скамейку так, что с дорожки ее вовсе не видно. Зато обзор на сам пруд — на его рябистую гладь, остается прежним, ни чем не прикрытым, разве что немного листвой слева стоящего молодого деревца.

Если скамья не занята, Аня по долгу сидела на ней, разглядывая как по голубому небу плывут утки. Да, она наблюдая отражение в воде, представляла, что утки плавают именно по небу: живому, рябистую и столь близкому, что можно было подойти к нему и опустить в его глубины руки. И так делала Аня: трогала голубое, влажное, приятно-прохладное небо своими руками; щупала его облака изнутри. Невероятное ощущение! Когда небо так близко, земля уносится прочь со всей той грязью, которой люди успели ее непоправимо испачкать, навеки осквернив.

Едва ли возможно предугадать мгновение, когда теснящая непогода настроения со всеми ее тревогами и довлеющими мыслями, вдруг расступается и словно перед глазами обнаруживает незримый, благотворный свет. Ему нет ни преград, ни препятствий; ничего вокруг не интересно ему, кроме грустных и беспокойных сердец, уставших от самих себя, от своего тревожного биения — загнанных в углы противоречий. И нет им, молодым и старым, отдушины, кроме незримого, благородного света, который делает каждый удар легким и приятным, прогоняя тревоги и сомнения.

Нет больше одиночество — мир пришел взглянуть на Аню; мир радуется ей, приветствует ее как свою родную, на долго потерявшуюся и где-то блуждавшую, самую любимую свою сестру.

Облокотившись на спинку скамьи, Аня, закрыв глаза, откинула голову назад. Она тоже радовалась вместе с ним: дружественно приветствовала его, открываясь ему всем своим добрым сердцем. Как прекрасны эти минуты! Жаль только, что коротки они и смехотворно редки, как волшебные сны.

***

Кто так хорошо может знать этот невзрачный городок, как не Воскресенская? Не нужно обладать феноменальной памятью, чтобы запомнить где какая улица проходит, с какой та или иная пересекается, и что в том или другом месте находится. Нет ничего сверх обыкновенного, чтобы знать несколько улиц и районов города, в котором центр и периферия практически представляют из себя одно и тоже — настолько он мал. Но в отличии от всех, Аня помнила каждый дом до мелочей, так сказать, в лицо; знала каждый угол двора, каждое дерево; знала детали, которые никто другой не замечает. Она бы и сама не обращала на них внимание, да помнила все досконально и каждое незначительное изменение бросалось в глаза, порой досадно и неприятно.