— Не отпускал!

Рывок и цепкая хватка на предплечье тащит меня в кольцо рук, а я смотрю на широченную грудную клетку и ощущаю под пальцами стук сердца.

Накрывает мои плечи ладонями, уже не ориентируюсь в ситуации, на инстинктах упираюсь руками, пытаюсь отстраниться, еще чуть-чуть и заплачу из-за своего положения, из-за всего, что происходит в моей когда-то размеренной жизни с появлением проклятого русского, который действует на меня так странно.

— Что в тебе такого есть, бесовка зеленоглазая?!

Его голос становится тише, гуще, насыщеннее. Аромат улицы, его холода и вереска усиливается.

А я в его необычные глаза смотрю, оторваться не могу и сердце в груди сходит с ума. Только его чувствую, все словно на нем фокусируется.

— Ничего такого, за что можно обречь меня на ту роль, которую выбрал ты…

Сжимает зубы, кожа на скулах натягивается. Слова мои правда — болезненная, гнилая.

Вокруг мир замер, тишина, как вата — непроходимая, вязкая. И только я и он, а в белесых глазах мой приговор.

— Сплошной гемор с тобой. Для подстилки слишком спесива.

Порываюсь ударить, высвободиться, но это невозможно. Иван не отпустит. Такие, как он, не умеют отпускать. И больно мне от его хватки, она сквозь тонкую ткань платья кожу прожигает.

— Ты даже не представляешь, куколка, какое я решение принял в отношении тебя. Реалий моих не знаешь…

Меня к себе все сильнее прижимает, руками по спине водит. Сильный до невозможности, подол платья вверх тянет, задирает и руками гладит кожу, ласкает.

— Почему ты так со мной?! Сам загнал меня в западню. Если бы не выбрал…

— Жизнь сослагательных наклонений не знает, девочка, этих “если бы” у меня было до хрена и только благодаря им я и стал Иваном Кровавым, а так бы жил себе на отшибе России. У каждого своя судьба.

— Почему мне кажется, что с моей судьбой ты в русскую рулетку играешь?! Что со связанными руками на дно своего озера бросаешь и не выбраться мне уже. Ты не дашь. Все больше в свою реальность затягиваешь, как в болото.

Глаза у него вспыхивают, жажда огненной лавой, током, ударом в меня проскальзывает, и касание рук по оголенной спине. Молнию на платье спустил так сноровисто, что я и не заметила.

— Тебе не обтекаемых и пафосных понятий бояться нужно, а меня.

Напрягаюсь. Пытаюсь отделаться от прикосновений. Пресекает мое трепыхание.

— Неформат ты, Аврора. Столько разума, красоты и такой чувственности… Меньше думай. Легче будет. Ты здесь только для одного — раздвигать ноги, пока я тебя хочу.

Непоколебимая решимость. Приговор в мою сторону. Выбрал. Он меня выбрал и обратного пути у меня нет.

— Безысходность, Иван. Ты заставляешь меня ее ощущать каждой клеточкой, и я боюсь тебя, боюсь того, что происходит со мной рядом с тобой. Ты ведь сломаешь меня, сожмешь до хруста костей, не пощадишь.

Давлю в себе всхлип, заставляю смотреть прямо, вскинув подбородок, тону в бледной голубизне его глаз.

— Жалости не жди. Ты будешь биться в моих руках, пока буду брать все, что мое по праву, смирись.

Почти ласка в голосе, почти мягкость.

— Похоже на угрозу.

Рука в моих волосах запутывается, и он их натягивает, пускает дозированную боль, чтобы понимала и не забывала с кем именно сейчас говорю.

— Карусель запущена. Ты уже села на аттракцион. Начала играть в мою рулетку. Я дал тебе выбор. Решение принято. Обратной дороги нет.

Молчу, а под рукой его сердце заходится в бешеном ритме.

— Я повторю еще один раз. Соскочить не дам. Зверствовать не буду, но уясни: мое слово — закон. Ты можешь считать себя жертвой, а можешь показать характер, который я в тебе заметил. На все твоя воля, дверь осталась позади, ты уже вошла в мой дом.

Прикусываю губы. В горле дерет от спазма, который гашу. Разумом понимаю, что мужчина прав. Я попала в передрягу. Мы оба стали жертвами недопонимания и все закрутилось так, как закрутилось.

Если не слово Ивана, не его защита — меня загрызут, костей не останется, а он стал той преградой, которая может обезопасить.

Вглядываюсь в лицо мужчины. Он имеет принципы. Жесткие. Жестокие, но свод законов у него есть, по которым он живет и… почему-то кажется, что из-за меня нарушает одно из своих правил, поэтому так зол…