Ей, чтобы заснуть, нужно было на ночь выпить кофе. Молола зерна, заливала воду в кофеварку и думала, что все в этом мире делается силой. Силой муж отнял у нее целую жизнь, не любовью же. Всегда настаивал на своем, заставлял выполнять обязательства, вот и прожил с женой, а не один. И если б не было силы, которая действуют на людей, то вообще бы ничего не происходило, потому что большинство лениво и безответственно. И хорошо, когда есть кто-то, кто может их заставить.

Что Родэ? Тряпка, мошенник, ветреное существо, куда ветерок – туда и умок. С собой не справляется. Значит, ему нужен кто-то, кто бы с ним сладил, иначе никакого толку в его жизни. Рите, конечно, в одиночку этого не осилить, но с Кириллом можно. Он умеет пугать. И вообще, все это нытье бывшего научного сотрудника Родэ. Слюни, сопли. Катю изнасиловали. Ему ведь это безразлично, волнует то, что он не смог ее защитить. Таких хватает только на то, чтобы быть подкаблучниками, так пусть он это знает. Нечего тешить себя иллюзиями о своей полноценности. Инвалидом он, видите ли, стал... Но не сегодня же, дорогой, ты им стал, а всегда был. Просто сегодня ты узнал об этом.

Рита ушла спать в спальню, постелив Родэ на диване. Ночью ей снились сны, какое-то странное месиво из реальных картин и глупых и гадких событий. То появился кинотеатр «Комсомолец», убогое кирпичное здание на рабочей окраине со скрипучими стульями и полом, усыпанным шелухой от семечек. Вот она, с длинными белокурыми волосами и в клетчатых брюках. Гимнастка с шикарной фигуркой, гибкая, как змея. Она вскакивает в трамвай, и там какой-то прыщавый серый гад в сером плаще гладит ее бедра, расстегивает молнию, и она выскакивает из трамвая, поддерживая брюки... То она бежит по пустырю, а за ней гонится матрос с розочкой – бутылкой с отбитым горлом. Она запинается об какого-то человека на земле, падает, успевает вскочить и отпрыгнуть, а за спиной ее раздается крик порезанного матросом...

Среди ночи Рита проснулась в злой и жестокой тоске. Посмотрев картины из своей жизни, этого нелепого и страшного кино, она поняла, что проиграла жизнь полностью и окончательно. Проиграла красоту, растратила попусту, прожив хоть и не несчастную, но тоскливую супружескую жизнь. Попыталась зажить иначе, почувствовала свободу, и тут же стало ясно, что в одиночку она ни с чем не справляется: ни с хозяйством, ни с денежными проблемами, ни с мужчинами. Она никто, ничто и звать ее никак. Пшик на ровном месте в оболочке сорокапятилетней дамочки. За этим фасадом – полная пустота, проигрыш по всем статьям, убытки. И ведь сколько всего съедено и выпито, сношено платьев и башмаков, вымыто полов. Сколько мама убирала за ней горшков и заплетала косичек, а все впустую, вся жизнь впустую. Все прах. Все проигрыш.

Рита поднялась с кровати и, жалобно завывая, пошла в комнату, легла на диван рядом с Родэ, гладила его по плечу, просила прощенья, а он спал, спокойно дыша, не слышал, не проснулся, потому что был легкий человек, все с него сходило, как старая кожа, и он умел легко и правильно спать, так, как будто в этом мире вообще все в порядке, а если не в порядке, то ненадолго. Не было в нем злой печали, что терзала Риту и заставляла делать глупости и мерзости. За это она им восхищалась и этим дорожила. А не то, что вместе деньги делать... Деньги ей и Кирилл дает.

Алла, вернувшись от Наташи, поняла, что дошла до края. До того момента, когда все должно измениться либо в ту, либо в другую сторону. Словно бы она рыла тоннель и уперлась в скалу. Теперь либо пропадет во тьме, либо выберется на воздух. Почему из массы способов выжить она выбрала этот, с незнакомой девочкой, мать которой ее так просто не отдаст, Алка не понимала.

Бог знает, что может прийти в голову несчастному человеку. Наверное, нелепость этой идеи соразмерна ее горю. Но что ж теперь делать, если это утешает, а больше не утешает ничего... Если в этом ребенке есть хотя бы одна Димина черта, есть смысл жить. А если нет? Этого быть не может, так не бывает. Обязательно что-нибудь есть, пусть даже запах или оттенок кожи, но есть. С девочкой вернется жизнь, и можно будет заниматься тем, чем прежде. Цветы закупать, составлять букеты и знать, что все правильно, все на своих местах и ребенок растет там, где надо, с тем, кто в нем нуждается.

Люди живут не с теми, кого любят или кто их любит. Все гораздо проще. Люди живут друг с другом по нужде. Кто в чем нуждается, тот то и ищет в окружающих. Наташке Димина дочка зачем? Она ее жалеет, потому что вырастила, а так-то, собственно, какая в ней нужда? А у Алки настоящая. И полно таких историй, когда дети живут с бабушками, а иногда даже и не своими родными, а какой-нибудь десятой воде на киселе. С приемными родителями, потому что своим не очень нужны, а это чувствуется. Алка Диме была нужна. И он ей тоже. Он был ее отцом, а она – его трудным ребенком, с которым только он один справлялся. Теперь она будет матерью его ребенка. Все правильно и даже справедливо. Не оставлять же ее Мирзе. Этому вообще дети ни к чему. Странно, что он не свалил в одиночку. Видимо, еще не прижало.

Мирза из упрямства хочет всех переломать. Понятно. Кроме Димы, некому было прищемить ему хвост, поэтому позволяет себе. Никаких других причин его наглости нет. Дима был у братков опорной балкой. Если ее сломать, завалится дом. И балка эта из самого крепкого дерева. И девочка Димина должна быть такой же крепкой. Алка представляла себе ее невысокой, ладной и немного пасмурной. Во всяком случае, не хохотушкой и не кокеткой. Она может стать красавицей с правильными чертами. Хорошо бы была не дурой. В меру, конечно, не заучкой в очках, но серьезной. Хотя дурость – дело поправимое, с годами проходит. Алка мечтала, и чем нелепей выглядела эта мечта, тем сильней она в этом упорствовала. Что ж, все поставлено на одну карту. Теперь либо пан либо пропал. Любой из этих вариантов лучше ее пустого прозябанья. Смерти она не боялась.

Свете было не по себе. Она снова, как неприкаянная, бродила по темной деревенской улице. Неужели она влюбилась в незнакомца, которого видела двадцать минут? Хотя, может быть, только незнакомое и непонятное волнует по-настоящему. Недоразвитые, те вообще влюбляются в звезд. Которые с комплексами, так и компенсируют неполноценность. Девочка, которая обожала Влада Сташевского, выйдет замуж за соседа по подъезду. А с другой стороны, не в соседа же влюбляться? Его можно пожалеть, как Семена, но как его любить? У него прыщи, как у Климкина, или походка враскорячку, или он курит, пуская дым в лицо.