Он устал. Даже железная воля порой подтачивается. Страх окружающих не забавлял, а вызывал раздражение, попытки клана надавить с выбором пары заставляли желать им мучительной смерти, а агрессивно наглые волчицы — заставить их знать своё место.

Давно, очень давно великая Праматерь призвала его, сделав своим Жнецом. В молодости он не хотел такой судьбы. Он мечтал о тихой семье, страстной и нежной волчице под боком и резвящихся мелких волчатах.

Но мир менялся быстро. Его мир менялся слишком стремительно. За сородичами и другими расами требовался пригляд, а обрести свою обещанную пару жрецам Великой не дано. Вечные одиночки, чья магия неспособна дать жизнь, а лишь уничтожить её начало во чреве женщины. Но он привык к этому. Привык к случайным связям, вечной ответственности и власти.

Знал, насколько его боятся.

И только в редкие дни, когда мир вокруг доводил до белого каления — он срывался, менял личину и уходил в город.

Именно в один из таких дней он встретил её.

Человеческий клуб гудел. Хотя здесь мелькали и хитрые альтары — зеленомордые любители подпольных боёв, и гарры — эти громилы вообще любили все, что шевелится. Потом догоняли — и снова любили. И даже вампиры кое-где проскальзывали. Охотники на живую кровь.

Злачное место, одним словом. Люди даже не подозревали, как много опасностей их здесь подстерегало.

Он заметил её сразу. На танцполе извивались десятки тел, но эта малышка в свете алого прожектора казалась ощетинившимся морским ежом.

Дарг бы подрал все эти сравнения.

Тяжёлая обувь, куртка с заклёпками, короткий ёжик волос, перекрашенных в неистово синий. Но ни куртка, ни обтягивающие драные джинсы не скрывали фигуру. Женственную, гибкую. От неё шла такая энергетика — как будто солнце зажглось. И это почувствовал не только он.

Шея запрокинута, вращает бедрами. Вся в этом дрыгающемся танце.

Вот обернулась к кому-то. Улыбнулась и тихо, чуть хрипловато засмеялась.

Желание и подспудное узнавание ошпарили так, что он испытал в какой-то момент явное неудобство от наличия вокруг посторонних людей. Зверь проснулся, рванулся наружу, яростно что-то рыча.

Он качнулся вперёд, как заворожённый. Подошёл к барной стойке, бросив:

— Два коктейля. Не микс, без мальги и всего прочего. Чистые ингредиенты.

Низенький лепрекон скривился. Ещё бы, эта личина ничем не напоминала его прежнего. Обычный слабенький волк, каких сотни.

Но стальной опасный взгляд холодных глаз заставил бармена поперхнуться и поспешно кивнуть, выполнив заказ.

Но он был пьян и без всякой мальги, даже отсюда ловя её странный аромат, напоминающий об острой кислинке туи и яркой клюкве.

Он отвернулся забрать бокал — а, когда повернулся снова, на девчонку уже накидывал манок какой-то жадный кровосос. И пусть он сам толком не понимал, зачем ему человечка, но соперника просто снесло в сторону. Тень, как всегда, успешно предугадывал мысли хозяина.

— А со мной познакомишься, красавица?

Из горла пробивалось рычание, но она не удивилась. Не испугалась. Девчонка была в такой стадии опьянения, что хоть трава не расти. Маленькая, грустная птичка.

Он не помнил, о чем они говорили. Сколько пили, как танцевали. Хищный инстинкт завладел телом полностью, отшибая мозги похлеще, чем в юности.

Мягкие простыни отдельного номера. Её мерцающая нежная кожа. Маленькая, нежная, такая человечная… и забивающий ноздри притягательный запах. Ловушка для пчел. Или для волков? Медовая.

Она обнимала его за шею, что-то тихо шепча, царапала своими короткими тонкими коготками, заставляя тело исходить сладкой дрожью.

Десны так и чесались выпустить клыки и, наконец, отметить её. Заклеймить, чтобы никто и взглянуть не смог. Но в тот момент он ещё смог сдержаться.

Смог, когда ласкал её — дрожащую от их обоюдного сумасшествия, жадную до его объятий маленькую хищницу. Смог, когда слился с ней воедино, невыносимо необходимой, ещё не знавшей мужчин.

От этой мысли они со зверем чуть не сошли с ума. Сладко, как сладко!

Девчонка распахнула широко глаза, взлетая в эту пропасть вместе с ним, деля её на двоих — волшебную, глубокую, безумно-бесконечную, в которую упадешь — как в глубокий омут — попробуй потом, выберись!

Они отрубились оба почти одновременно. А наутро он проснулся один. С ноющей пустотой в душе и ощущением, что безвозвратно упустил нечто ценное.

Девчонка пропала. Ни следа. Только сладкий, манящий аромат её крови и узы, что пока бледным рисунком проступили на плече.

Но это он увидел позже. Поганка ускользнула — как и не было! И никакие попытки её отыскать ни к чему не привели. До тех пор, пока ему не дали долгожданную наводку на ежегодные рабские торги. Эту клоаку давно пора было уничтожить, и он с радостью решил воспользоваться моментом и хоть немного развеяться. Пусть и под личиной.