На берегу сирены были беззащитными. Они верили любимым. Дальше я не услышала, потому что послы направились на аудиенцию.

— Фу! — шмыгнула носом я, вращаясь вокруг своей оси. Больше мне делать было нечего. Это раньше я могла бы хлопнуть дверью. А сейчас я могу шлепнуть хвостом. И тут я заметила на столе что-то знакомое.

Среди вороха бумаг, которые сегодня летали в разные стороны, лежало какое-то украшение. Мне почему-то показалось, что это то самое, которое я купила на рынке. Может, пока меня несли, оно упало? Цепочка порвалась? И его положили на стол? Так или иначе, это — мое единственное сокровище. А еще мне очень хотелось в туалет. Я опустила глаза в бочку, понимая, что сидеть потом в этом, я не хочу! Фу, какая гадость!

Я приподнялась на руках, опираясь на край бочки, чтобы посмотреть, оно это или нет? Стоило мне приподняться, как бочка случайно перевернулась. Я шлепнулась на ковер. А сверху меня накрыла вода.

— Ой! — пискнула я, пытаясь встать на хвост. Но пока что я ползла на руках. Хвост отталкивался от насквозь промокшего ковра.

— Ых, ых, — ползла я к столу. С пола огромный резной деревянный стол казался таким большим, что я не могла представить, как на него взобраться. Я потянулась к стулу. Но тот перевернулся, дав мне по хвосту. Он зацепил бумаги, лежащие на краю. И они шлепнулись в воду!

Я ерзала по полу, пытаясь доползти от стола до двери, ведущей в купальню. Мои слабые ручки еле держали тело. Дверь была уже близко, но…

— Ааах! — я потянулась рукой вверх, пытаясь зацепить ручку. С каждым разом мне становилось все тяжелее и тяжелее. Казалось, что мне не хватает воздуха. Каждый вдох давался с трудом. Но я пыталась пересилить себя.

Бывало ли такое, что вам дико хотелось пить? А теперь представьте, что пить хотят не только горло и пересохшие губы, но и все тело.

— Мне нужна вода, — прошептала я, пересохшими губами. Ручка была высоко. Я пыталась лечь на спину и ударить по двери хвостом, но она была закрыта на замочек.

Голова гудела. Сердце стучало в висках. Я лежала на ковре, чувствуя, что задыхаюсь…

— Полундр-р-ра! — послышался голос Кракена. — Пор-р-ра мочить пр-р-ринцессу! Искандер-р-р! Тут баба по тебе сохнет!

Я почувствовала, как меня берут на руки.

— Наберите морской воды! — слышались голоса. Пока я чувствовала, как кожу стягивает. Губы были сухими и шершавыми. Перед глазами все подплывало.

Бултых! Я чувствовала кожей, как снова оживаю. Прохладная вода заставила меня сделать глубокий вдох. И открыть глаза.

На меня смотрели двое. Призрачный попугай и нахмуренный пират. Я лежала в ванной, чувствуя, как прихожу в себя.

— Я вот хочу знать, килька в помаде. Как ты за пять минут разнесла половину кабинета? — мрачно произнес Искандер. Он опустил руку в воду и брызнул на меня. — И зачем ты вообще решила выбраться из бочки?

Я смотрела виновато. И слегка смущенно. При этом тщательно отводила глаза. Пират встал, глубоким и красноречивым вдохом выразил все, что обо мне думает. И ушел. Мне стало очень одиноко. Я сидела и плескала рукой в купальне. Ну, здесь хотя-бы можно вытянуть хвост!

— Мур-мур, — мурчала я песенку, которая приходила мне на ум. Мой голос становился громче. Никогда не думала, что умею так красиво петь. Звуки музыки заполоняли все вокруг. Песня переливалась, а я впервые в жизни попадала в ноты.

Отвернувшись от двери, я почувствовала, что песня льется сама по себе. Причем, так здорово! Слышал бы меня мой учитель музыки. Нет, он меня, конечно, хвалил: «Ваше величество! Я все понимаю… Это просто ноты неудачные, ваше величество… Не расстраивайтесь. Зато она красивая!».

— О чем поешь? — спросил сиплый голос Кракена. Он присел рядом.

— Грустную песню про собачку! — ответила я, вспоминая, как мы бились над ней с учителем два месяца. Он постоянно ругался. И говорил, что это песня про собачку. И ее поет человек. А не песня про человека, которую … хм… поет собачка.

— Могу спеть про соловья! — вздохнула я, затягивая вторую песню.

— Отличная песня! — похвалил призрак попугая. — Пр-р-росто пр-р-релестная!

— Правда? — оживилась я. — А мне говорили, что у меня не получается!

— Все у тебя получается, — согласился попугай. И в этот момент он показался мне очень милым. Я брызгалась в такт хвостом, думая о том, что моя мама была сиреной. И она полюбила принца. Она обменяла хвост на ноги, а отец представил ее как принцессу неведомого королевства.

— И со-о-оловей пое-е-е-т в ле-е-есу! — закончила я песню.

— Если ты девственница, то лучше не повор-р-рачивайся! — заметил Кракен. Я недоверчиво посмотрела на попугая. А потом повернула голову назад.

— Ааааа! — послышались мужские голоса. На пороге стояла вся команда, снимая с себя одежду. Я опустила глаза вниз. Одноглазый пират оскалился в улыбке.