Монетка подпрыгнула на большом пальце и упала ему на ладонь. Гербом вверх.

— Смирись с тем, что ты больше не принцесса, — голос пирата был хриплым и тихим. — Такое бывает…

— Хорошо, — горько вздохнула я. — Я попробую.

А потом подняла глаза.

— Тогда можно я поиграю на губной гармошке. Она меня успокаивает, — спросила я.

— За бор-р-рт! — заорал Кракен. — Ср-р-разу за бор-р-рт! Вместе с гар-р-рмошками! И не успокоиться, пока акулы не начнут мелодично пер-р-рдеть!

— Ты больше не принцесса Ивернеса! — слышала я голос, собирая юбку складками на своих коленях. — Это значит, что ни твой отец, ни старый казначей не станут подставлять трубочки губ для поцелуя. Ты же помнишь наши условия? Я снова тебя спас. Поэтому ты кое — что должна.

Я подняла глаза, вздохнула и посмотрела на красивое лицо пирата.

— Только при условии, что никто не видит! — сдалась я. — И вы никому не расскажете!

— Искандер-р-р! Давай быстр-р-рее и беги р-р-рассказывать всем! Каждому по тр-р-ри р-р-раза! Чтобы запомнили! — ржал Кракен.

Я посмотрела на него с осуждением.

— Хор-р-рошо, я отвер-р-рнусь! — произнес попугай, демонстративно садясь к нам спиной.

Немного помедлив, я посмотрела на пирата.

— Я могу отблагодарить вас, как угодно? — спросила я, понимая, что может мне и хочется его поцеловать, но не при таких условиях. Ой! Неужели мне бы хотелось его поцеловать?

— Как посчитаешь нужным! — произнес Искандер, ловя мой взгляд.

— Лучше р-р-раздетой! Это самая большая благодар-р-рность! — вставил попугай.

— Если так, то закройте глаза, — произнесла я, поглядывая по старой привычке на двери. — Протяните руку!

— Главное, чтобы не ноги! Я не смотр-р-рю! — послышался голос Кракена. — Я пр-р-редставляю!

— Хорошо, — произнес пират. Я смотрела на его ладонь, а потом сгребла золото с кровати. И высыпала ему в руку.

— Спасибо большое, — улыбнулась я, глядя на горсть золотых монет.

— Если дело так пойдет и дальше, — прокашлялся Искандер. — То тебе придется грабить и убивать.

Я встала, стряхнула с себя монетки и направилась к двери.

— Кто говор-р-рил, что пр-р-ринцессы мало отличаются от пор-р-ртовых девок? — ржал Кракен. — Помни, Искандер-р-р! Когда баба вешается на шею сама — это пр-р-росто попытка сесть на голову!

— Я тебе это припомню, — послышался хриплый голос пирата.

— Как хорошо, что у вас хорошая память! — согласилась я. — Припомните мне, пожалуйста, тот день, когда приличные девушки сами лезли с поцелуями?

Я закрыла двери. И побрела к своему бывшему посольству. В нем ничего не изменилось. Морской ветер задувал в разбитое окошко. Пыльное трюмо отражало меня в рваном платье. Только теперь я уже не принцесса. Но это ведь не значит, что я должна бросаться на шею каждому?

Мне нравилось, как смотрится в моих руках пистолет. Я вертела его и так, и эдак. За стеной послышались голоса.

— Что. Я. Делаю. Не. Так? — слышался голос Искандера. В комнате что-то грохотало. — Я пытался быть вежливым? Пытался! Я пытался дарить подарки? Пытался! Я спасал ей жизнь? Спасал? Где результат?

— А чего это ты так завелся? — послышался скрипучий голос призрака. — Неужели она тебе нр-р-равится? Смир-р-рись! Ты пр-р-росто не в ее вкусе! Вдр-р-руг она любит блондинов?

— Да плевал я на ее вкусы! Что-то не так! Я не могу понять что! — произнес голос.

— Скажи ей пр-р-равду! — послышался скрип призрака.

— Не могу. Это — одно из условий. Мне нужна ее любовь, — послышался разъяренный ответ.

Дверь хлопнула в коридоре. Шаги прошли мимо моей двери.

Я смотрела на себя в зеркало, вспоминая, как однажды крутилась возле такого же. Мне очень хотелось кому-то понравится. Странное, давно забытое, теплое чувство поднималось откуда-то изнутри. Я вспоминала его, как вспоминают отрывки из книг. «Приехал! Ваш принц приехал!», — слышался голос служанки. Она вбежала тогда в комнату, запыхавшаяся и раскрасневшаяся.

— Мой принц приехал, — шепотом произнесла я, чувствуя как сердце замирает. На моих губах была улыбка. И тут же она померкла.

В ушах слышался голос придворного мага.

«Я сделал так, что ее любовь больше никогда не помешает браку! Как вы и просили, ваше величество! Я сделал так, что она не сможет кого-то полюбить».

— Принцессам любовь только мешает, — прошептала я, повторяя ответ отца.