— Она всегда казалась отстраненной, словно смотрела на море, — сказал принц Оуэн, пока Мика тренировала облик со своими тремя спутниками в трюме баржи с зерном. — Даже когда была в здании.

Мика постаралась придать голубизне своих глаз мечтательность, добавив серые прожилки, смягчив границы радужек. Это отличалось от яркого образа принцессы Джессамин.

— Она любила читать, — добавил Тибер. — Другой мимик сказала, что она постоянно читала.

Мика кивнула, сделав ладони тонкими, словно она не держала ничего тяжелее книги.

— Похоже, — сказал принц Оуэн. — Хотя когда мимик заняла ее место, она стала читать не эпическую поэзию, а истории мира.

— Она не могла устоять, — Тибер печально улыбнулся от упоминания погибшего товарища, заерзал на мешках с зерном. — Нам было сложно получить редкие книги Обсидиана. Поэзия ее не интересовала.

— Я не сразу заметил изменения в ее вкусах, — Оуэн скривился. — А стоило понять раньше.

Детали, которые Мике нужны были для роли, медленно прояснялись. Она расхаживала между Тибером и Калебом, пытаясь привыкнуть к хрупкости этой леди, но придвинулась ближе к принцу Оуэну, надеясь узнать больше, пока он был общительным.

— Леди Карис была поэтессой?

— Начинающей, сказала бы она, — ответил принц Оуэн. — Ей не хватало уверенности в своих способностях.

— А когда вы были вместе? — спросила Мика. — Вы проявляли чувства на людях или пытались скрыть любовь?

— Моя симпатия к леди Карис не была тайной, — сказал принц Оуэн. — Но мы не любили друг друга.

Калеб поднял голову, перестав точить нож, который готовил для сбривания бороды.

— Даже когда она была настоящей?

— Леди Карис была наименее скучной из всех дочерей лорда Элвина. Нам нравилось гулять по саду, когда она была в состоянии делать это, но наши чувства были платоничными.

Мика исказила морщинки на лбу, пытаясь понять, как хмурилась Карис.

— Но вы сидели у ее кровати и… собирались жениться на ней, да?

— Возможно, — сказал принц Оуэн. — Ее отсутствие амбиций было чем-то новым. Ее сестры едва могли скрыть желание стать моей будущей королевой, но здоровье Карис мешало ей. Она была слишком слабой, чтобы рисковать беременеть, а для королевы такое неприемлемо. Почти так же, как быть Талантом.

Последнее выскользнуло не нарочно, и Оуэн удивился, что сказал такое. Другие не стали спрашивать о его настоящей любви, девушке-Пятну, которую убил его отец, иначе он мог перестать сотрудничать.

— И вы собирались жениться на Карис, чтобы насолить отцу? — сказал Калеб, пока Оуэн не закрылся от вопросов. — Он не позволил вам быть с женщиной, которую вы любили, и вы выбрали другую неподходящую леди, но от которой он не мог так легко избавиться.

— А вы умный, да, лорд Калеб? — сказал Оуэн. Он быстро понял бывший статус Калеба, хотя они старались скрыть от него как можно больше информации. — Лорд Элвин ден Аллен, отец Карис, один из верных союзников моего отца. И он управляет самой большой рабской силой в королевстве. Нет, мой отец не убил бы его дочь, хотя подумал бы об изменении наследника.

— А как насчет…

— Думаю, хватит вопросов для одной ночи, — Оуэн махнул пальцами, и Мика знала, что этот жест в Обсидиане означал, что разговор окончен. — И закройте дверь, когда уйдете.

Он повернулся на бок спиной к ним, цепи звякнули. Они держали его в оковах все время, и он молчал, пока они не лезли усиленно с вопросами. Но принц вел себя в зависимости от настроения, и они редко получали от него так много информации.

— Что думаете? — спросила Мика, сидя позже на палубе с Калебом и Тибером. Она говорила негромко, Мышцы неподалеку, тянущие баржу по реке, не должны были ее слышать. — Оуэн говорит правду или лжет, чтобы мы себя выдали?

— Его слова о леди Карис звучат верно, — сказал Тибер. — Наш агент уже рассказал многое о ней. Он не врал бы. Я больше переживаю из-за мелочей, которые сложнее проверить. Он должен был подставить нас. Я не пойму, как.

Мимо проносились берега реки Брим, вулканические камни были присыпаны весенней зеленью. Бледно-зеленые побеги торчали из черной земли. Вскоре цветы начнут цвести, меняя каменистый пейзаж.

— Вы не учитывали, что Оуэн может хотеть работать с нами? — сказал Калеб. — Он перечит тому, как его отец обращается с рабами. Может, он поможет.

— Это наивно, — заявил Тибер. — Он не хотел смерти своей подруги, но это не значит, что он переживает за ее людей. Он все еще обсидианец.

— Должна согласиться с Тибером, — сказала Мика. — Он не предаст свою страну.

Калеб потер рукой только что выбритый подбородок.

— Если не решил, что это для их блага.

— Чтобы самозванец был будущим королем? — фыркнул Тибер. — Вряд ли.

— Порой люди сложнее, чем ты думаешь, — сказал Калеб.

— Да-да, я был тут дольше тебя, — сказал Тибер. — Думаю, я лучше знаю обсидианцев.