Мика вежливо рассмеялась, надеясь, что он не спросит ее, какая сестра была вовлечена. Король пытался поймать ее на лжи? Она ведь неожиданно появилась посреди войны.

Она прислонилась к перилам балкона. Ее мутило, когда она посмотрела на стену замка, построенного Мышцами, и тень рва внизу. Если король обвинит ее, что она — имитатор, она могла попробовать сбросить его с балкона. Он выглядел сильным, несмотря на его возраст, но она могла застать его врасплох.

Ее пальцы дрогнули. Стоило ли сделать это? Смерть короля вызовет хаос в королевстве. Воевать во время перехода власти было непростым делом. Обсидианцы могут даже отступить из Виндфаста, прекратить вторжение. Мика могла спасти империю Виндфаст одним толчком.

— Я рад видеть, как вы влияете на моего сына, леди Карис.

Мика подняла голову.

— Ваша светлость?

— Вы тихая, не такую девушку я от него ожидал, но он очарован вами.

Мика использовала навык мимика, чтобы заставить себя покраснеть.

— Принц Оуэн особенный.

— Да. Я боялся, что он привез домой женщину, чтобы успокоить меня, но он так смотрит на вас, и вы движетесь вместе так… его чувства искренние. Я такое ощущаю.

Мика не знала, что сказать.

— Он сидел у моей кровати, когда я недавно болела.

— Я слышал, — сказал король. — Надеюсь, ваши чувства искренние, миледи. Иначе мне придется вас убить.

Сердце Мики забилось быстрее.

— Ваша светлость, я не стала бы притворяться…

— Я просто шучу, леди Карис, — король поднял руки, глаза блестели. Мике это казалось зловещим, ведь мужчина приказал убить прошлую возлюбленную своего сына. — Хотя нам придется поговорить насчет моего любимого графина.

Мика слабо рассмеялась, пульс участился. Король знал, что Оуэн рассказал бы ей о прошлой девушке. Угроза была острой за его дружелюбным тоном. Она прижала пальцы к каменным перилам. Опасный обрыв все еще ждал.

«Мне стоит это сделать?».

Мика не знала, забрал ли Тибер формулу у лорда Моргана. Она не сможет увидеть замок внутри еще раз, если убьет короля, и Тибера с Калебом сбросят с этого балкона, как ее сообщников. Но, как и сказал Тибер, смерть короля не завершит войну, не изменит законы вокруг рабства Талантов. Обычные люди все еще будут бояться их. Лагеря не пропадут. Рабство будет процветать. Нет, изменения в этом королевстве нужны были глубже, и смерть правителя ничего не исправит.

Король улыбался ей, словно они разделили шутку. Она не осмелилась двигаться, чтобы черты лица не изменились. Так, наверное, король заманивал к себе людей. Шутил с ними, угрожал им, а потом успокаивал или даже прощал, намекая, что они все это время ладили.

— Вы с моим сыном подумали, когда сообщите о помолвке? — спросил король после паузы.

— Мы не хотели торопиться, особенно после потери принца Стеффана, — сказала Мика. — И Оуэн сказал, что хотел ваше одобрение.

— Да?

— Д-думаю, да, ваша светлость.

Король нахмурился и пригляделся. Она испортила свой образ? Мика почему-то представила, как принц Оуэн пытался снова и снова выкопать туннель из погреба убежища, пока пел изо всех сил. Мысли короля было невозможно прочесть. Он злился? Ощущал подозрения? Переживал. Король Брекон мог делать вид, что шутил и устанавливал связи с друзьями, но он защищал свой разум прочной каменной стеной.

«Только бы Тибер получил проклятую формулу!».

— Мой сын… — король кашлянул, и Мику снова потрясло, как открыто он выражал эмоции, по сравнению с императором Стилом. — Мой сын редко ищет моего одобрения в последнее время.

— У вас были свои испытания, — сказала Мика, — но он хочет залатать брешь между вами.

Король вздохнул.

— Это меня порадовало бы.

Они утихли. Ветер летел к ним со стороны ферм, нес запахи весны. Становилось теплее, и Мика вспомнила, что через неделю первый день лета.

— Может, вам стоит объявить о помолвке на балу мимиков на следующей неделе, леди Карис, — король будто думал о том же. — Ваши родители прибудут?

Мика сглотнула.

— Мои родители? — этого вопроса она хотела избежать. — Ваша светлость, мои родители…

— Ваша светлость! Новости из Виндфаста!

Мика повернулась, радуясь, что их прервали. Но ее радость не жила долго. Леди Ниа распахнула двери балкона, ее лицо было румяным от восторга.

— Только что прибыл гонец, ваша светлость. Император Стил мертв!

Глава двадцать первая

Джессамин шла по мосту из красного камня. Ее кожа ощущалась тесной, как во время отравления. Слишком тесной и свободной одновременно. Голову будто набили шерстью с Пегаса, а глаза были сухими и чесались.

Но она достаточно времени провела в слезах.

Тело отца лежало в актовом зале за ней, уже готовое к похоронам. Его раны зашили, зельями обработали тело. Его лицо накрасили, сделав гордые холодные черты оживленнее, чем они были в реальной жизни.