— Что со мной? — шепотом спросила Настенька. Алиса наклонилась к ней:

— С тобой? Сотрясение мозга и куча ссадин. Выглядишь кошмарно, но через недельку снова будешь на ногах.

— Я должна уйти. — Настенька с ужасом оглядела голые больничные стены. — Он меня найдет.

— Кто?

— Шар, который за мной гнался.

Пожимая плечами, Алиса быстро оглянулась на курчавого, с тонкой оправой на носу доктора, стоявшего в дверях.

— Обычный шок, — сказал тот негромко.

— Нет здесь никакого шара, — успокаивающе сказала Алиса. — В гостинице взорвалась бомба. Двое погибших, куча разбитых стекол. Ты была где-то рядом, испугалась, побежала, и тебя сшибло машиной. Говорят, покушались на какого-то депутата.

Настя слушала ее вяло. Все, что произошло с нею, казалось смутным, как в тумане, и она уже не знала, случилось ли это на самом деле или было лишь сном.

— Где собака, там была собака? Ты ее еще купала, — сонно спросила она у Алисы.

— А, дворняга!.. Убежала, наверное.

У окна кто-то засмеялся. Настя с трудом повернула голову. На подоконнике сидел фотограф Паша и медленно, как он все всегда делал, чистил апельсин.

— Тебе купил, — сказал Паша. — Но так как тебе апельсинов нельзя, то я их сам ем. Кстати, и от Эдика тебе привет.

Вскоре Паша и Алиса ушли, пообещав зайти завтра.

Настя заснула, а ночью ее разбудило влажное и отнюдь не ароматное прикосновение к щеке. Она увидела дворнягу, которая стояла передними лапами на кровати и дотрагивалась до нее холодным носом.

— Я ухожу, — сказал пес. — Опасность тебе больше не грозит.

— Почему оно меня не убило? — спокойно спросила Настя.

— Зачем? Майстрюк сбил тебя машиной, чтобы проверить твою реакцию, он не хотел рисковать. Только фантом мог лишиться сознания от удара. К тому же, загнанная в угол, ты не стала менять форму — а это нетипично для настоящего мрыга. Есть еще и другие факторы: чувство страха и твои чисто человеческие инстинкты. Короче, пожиратель понял, что ты не та, за кем он охотится.

— Он ушел… насовсем? — не понимая смысла его слов, спросила Настенька. Ей было не важно, что и почему. Только бы кошмар не вернулся.

— Да. Больше не вернется. А теперь спи и ничего не бойся.

Настя почувствовала спокойствие и, пожалуй, даже безразличие. Ей было почти все равно, какой ответ она получит на вопрос, который сейчас задаст.

— А что будет со мной дальше? — спросила она. Пес положил ей морду на ногу и поморщился от запаха медикаментов в палате.

— Ты будешь жить. Все самое худшее — позади. Вот и все! — И пес исчез, вильнув на прощание хвостом.

Настя решила, что он пропал насовсем, и с облегчением хотела закрыть глаза, но пес снова возник в палате, соткавшись из воздуха.

— Ах да! Проклятый склероз! Забыл сообщить тебе хорошую новость. Я провел анализ твоей материи. Лирда, эта глупая девчонка, забыла придать ей свойство старения.

Неплохой подарок для манекенщицы. Ну пока, может, как-нибудь я к тебе загляну! Лет эдак через пятьдесят…

Пес снова растаял, а Настя, мигом забыв обо всем, что он ей сказал, закрыла глаза и радостно провалилась в сон.

«Ошибся. Это был всего лишь фантом», — размышлял майстрюк, собравшись всеми шарами где-то над Цветным бульваром.

Он целый день охотился за девчонкой, с потрясающим провидением избегавшей его ловушек, а когда наконец загнал ее в угол, то понял, что это хорошо сработанная биологическая бомба с адекватной молекулярной структурой. Прикоснись он к ней хотя бы одним шаром — прогремел бы взрыв. А раз так, то пусть существует дальше. Здравый смысл подсказывал, что глупо срывать злобу на фантоме и еще глупее сердиться на добычу за то, что она не хочет быть съеденной.

Майстрюк даже злился на себя за неспортивное поведение, когда не сдержался и убил нескольких аборигенов. Ведь строго запрещалось уничтожать чужую дичь. «На каждую дичь есть свой хищник, и каждый хищник, в свою очередь, чья-то добыча. Самая ничтожная добыча и самый великий хищник — суть одно. Так замыкается кольцо времен», — вспомнил майстрюк основное правило универсальной охоты.

Тем не менее пожиратель надеялся, что вскоре сможет преуспеть в охоте. Вероятность ее удачного исхода увеличивалась с каждой следующей попыткой. Головной шар хищника систематизировал приобретенный опыт по тем осколкам мозаики наблюдений, которые накопились за день.

От фантомов, выполненных в форме землян, майстрюк начинал уже уставать, и, прежде чем переходить к последним трем объектам, он решил проверить фантом в тихоокеанском шельфе. Форма — осьминог.

Семь шаров майстрюка поднялись над городом, попав в область постоянных воздушных потоков, и потекли к побережью Калифорнии. Перелет занял у пожирателя около шести часов, и, когда он прибыл в нужную точку и снизился, в Штатах был глубокий вечер. Ветер дул с океана. Над юродом висел туман. Чтобы не затеряться в нем, шары предельно сгустили свою структуру, сделавшись не крупнее мячей для большого тенниса.