Шрифт:
Федор чуть отступил от девушки, и на его красивом лице появилась улыбка.
– Мне будет приятно укротить тебя, маленькая кошка! – промурлыкал он зазывно. Слава, поджав губы, холодно заявила:
– Марфа, ждет от вас ребеночка. Отчего вы не женитесь на ней? Это ваш долг.
Улыбка исчезла с губ Федора, а на его лице заходили желваки.
– Эта девка для услады. На таких не женятся. Мало ли с кем я был? Только ты достойна стать моей женой и матерью законных наследников.
– Она любит вас.
– И что ж? Мне до этого нет дела, – цинично бросил Артемьев, безразлично пожав плечами. – Я тебя люблю.
– Прошу, уходите, – прошептала Слава и вновь отвернулась от него. Все слова молодого человека вызывали в существе девушки лишь чувства брезгливости и неприязни. Он казался ей беспринципным, жестоким, бессердечным человеком, без чести и совести, убийцей ее близких. Федор нахмурился, но все-таки направился к двери. На пороге он задержался и сказал напоследок:
– Завтра я уеду ненадолго. Но вечером вернусь… Веди себя хорошо, яхонтовая моя…
– Сестрица, я здесь, – приглушенный голос Гриши был для Славы, словно музыка. Девушка без промедления подбежала к двери, услышав, как в дверном замке что-то заскрежетало. Она была уже готова, ибо ждала юношу вторые сутки. В следующий миг дверь распахнулась, и девушка, бросившись на шею к юноше, выдохнула:
– Гриша, я уж думала, что ты не придешь…
Проворно втащив Гришу внутрь своей спальни и закрыв дверь, Слава улыбнулась парню.
– Раньше никак не мог. Федор уже третий день лютует. Я и сам скрываюсь в настоящее время в соседнем сельце. Только вчера мне удалось раздобыть ключ. Твоя старая горничная помогла мне. Тебе надобно бежать из Астрахани немедля. Но, я не знаю куда, – Гриша чуть замолчал. – Может тебе податься в Москву к Семену, брату нашему?
– Нет, я должна ехать в Архангельск.
– В Архангельск? Но это очень далеко, Слава, – напряженно заметил Гриша. – Тебе не добраться туда. У тебя есть серебро?
– Есть немного, – кивнула девушка, доставая кошелек, который еще когда-то давно давала ей матушка. Гриша раскрыл кошелек и удрученно заметил.
– Этого мало денег. Даже до Москвы тебе не доехать.
– Гриша, матушка благословила меня ехать в Архангельск, туда я и направлюсь.
Гриша долго молчал и лишь спустя время вымолвил.
– Хорошо, сестрица. Я попробую раздобыть еще серебра. А ты пока должна где-то укрыться и дождаться меня.
– Я могу ждать тебя в домике лесника в лесу, что неподалеку от малинника, где мы с тобой в детстве собирали ягоды.
– Ладно, давай там. Но если вдруг почувствуешь опасность беги дальше в лес, там легче укрыться от погони. Лучше на север, потом я покричу тебя и встретимся. Я постараюсь к вечеру найти тебя.
– Хорошо, Гриша, я готова уже, – сказал девушка и, приблизившись к кровати, быстро накинула на плечи плащ и взяла свою маленькую суму, в которой лежал древний камень, расческа и сменная нижняя рубашка.
– Тогда пошли, – кивнул Гриша. Они проворно вышли из горницы Славы и, оглядевшись по сторонам, устремились в сторону черной лестницы, которой обычно пользовались слуги. Молодые люди почти спустились до первого этажа, как сверху раздался громогласный вопль Федора. Слава и Гриша испуганно замерли, и молодой человек подтолкнул девушку вперед к выходу из сеней, выпалив:
– Беги! Я задержу его!
– Гриша, не надо, бежим вместе, – испуганно вымолвила девушка.
– Нет, беги. А то он поймает нас обоих. Беги, сестрица!
– Я боюсь за тебя, Гриша! – сквозь слезы промямлила она.
– А ну, ступай, кому сказал! Ну! – уже прикрикнул на девушку юноша, и Слава, глотая горькие слезы, распахнула дверь.
Глава IV. Темные монахи
– Ты меня не запугаешь, Федор! – прохрипел Григорий, сплевывая с разбитой губы кровь. Руки юноши, поднятые вверх, были привязаны к верху столба, и он еле доставал ногами до пыльной земли. Федор стремительно занес кнут и с яростной злобой опустил жесткий хвост на окровавленную спину Гриши. Юноша, сцепив зубы, простонал от жуткой боли, и непокорно выдохнул. – Все равно не скажу, где она… не достанется она тебе…
– Ты еще смеешь указывать мне, сопляк? – процедил Федор. И его рука с кнутом вновь занеслась над израненным телом юноши. Уже более часа старший Артемьев истязал своего двоюродного брата посреди широкого конюшенного двора. Около трех дюжин дворовых мужиков и некоторые служивые бабы стояли здесь же, по приказу Федора, молчаливо с мрачными лицами взирали на это наказание.
Три дня назад, едва Федор понял, что именно Гриша помог Славе бежать из горницы, он дико разозлился, и тут же приказал дворовым мужикам связать парня и бросить обратно в темницу. Немедленно Федор послал своих людей на поиски девушки. Но дворовые мужики и прислужники Артемьева возвратились ни с чем. Славы нигде не было. Ни в городе, ни в пригородах. Никто не видел ее, и все поиски были безрезультатны. Почти два дня Федор безжалостно избивал Гришу в застенке, пытаясь выведать у него, где девушка, в тоже время постоянно заставляя своих людей искать Славу. Сегодня шел уже третий день, с той поры, как пропала девушка, и Федор с каждым днем все более свирепея, решил сегодня поутру наказать Гришу более жестко. Думая, что кнут развяжет юноше язык, Федор собственноручно принялся выбивать из юноши признание. Гриша же, хотя и держался из последних сил теперь и от жуткой боли то и дело терял сознание, все же упорно молчал. Видя, что юноша ни в какую не сдается, хотя кожа уже клочьями свисала с его голой спины, Федор яростно завопил: