Надо только половчее соус придумать и под ним подать блюдо. Тут кого-то задействовать со стороны нужно, мне напрямую соваться нельзя. Опосредованно доить — это наша корова!

А на плаху кинуть катькиных клевретов — тем терять есть чего, и пока они живы, моя жизнь в опасности. А потому убийц Петра Третьего казним прилюдно — подонков незачем жалеть. А вот с Паниными погодить нужно — при жесточайшем кадровом голоде их умения и ум помочь во многом могут. И гвардию от себя отодвинуть, дворянский состав, конкретно.

Чем заменить?

Отобрать по сотне самых заслуженных солдат, как делал Наполеон, вот и будет действительно гвардия… Мысль хорошая… Надо будет подумать… А я ведь засыпаю».

Везенберг

Императрица Екатерина Алексеевна

утро 9 июля 1764 года

— Нужно еще немного потерпеть, ваше величество. Мы почти у цели, буквально десять миль отделяют и вас, и нас от спасения. Жаль, подстав больше нет, хотя нас встретят!

Наклонившись с седла, негромко произнес барон Остен-Сакен, подданный курляндского герцога по титулу, но служивший непонятно кому из монархов. Екатерина Алексеевна уже не принимала его за одного из доверенных людей Григория Орлова. Одного полета с убитым любовником эта «птица» — дерзкий, решительный, смелый — способный поставить свою жизнь ребром, как последний червонец ставит загулявший гусар в трактире, не зная, чем закончится для него дуэль.

— Еще час, и вы будете в полной безопасности, государыня! Скоро будет рыцарский замок! Восхитительная картина! Почти такой же, как мое родовое гнездо — только больше.

Вот только этот остзейский барон не состоит на русской службе — иначе бы она его если бы не знала, то вспомнила. Он совсем из другого «гнезда», причем она уже догадалась из какого.

Впрочем, этого следовало ожидать — в России всегда сильно переплетаются интересы не только различных дворянских родов и фамилий, которые враждуют между собой, но и активно поддерживаются, так сказать, «со стороны» иноземными посланниками, и их людьми. А вот среди последних кого только не встречается — от случайных «ловцов удачи», авантюристов всех мастей, до тайных шпионов, что скрываются в чуждой им стране под различными «личинами».

— Я могу потерпеть и дольше, лишь бы поскорее убраться из этой страны и встретиться с сыном!

Екатерина Алексеевна устала от этой стремительной, продолжавшейся уже много часов гонке. Ее мотало со стороны в сторону, и если бы не мягкие подушки, что положили ей под бока, давно бы покалечилась в трясущейся повозке под коротким польским названием. Как хорошо, что на мызе под Нарвой ей удалось полежать на кровати почти час — и даже немного поспать, вернее, подремать — лекарственная мазь принесла женщине облегчение. Но ее безжалостно растормошили, еще до полуночи бережно вынесли на руках во двор и посадили в легкую одноосную повозку, запряженную парой великолепных лошадей.

Рядом с ней на сидение сел лейб-кирасир, тряхнул вожжами и безумная гонка продолжилась. Серой балтийской летней ночью можно скакать по дороге, но каждый раз она прикрывала глаза — ощущение было, что повозка перевернется. Несколько раз ей казалось, что она потеряет сознание от усталости и боли в растертых до крови ногах, но спасительное беспамятство все никак не приходило. Оставалось только прикусить губу до крови, и терпеть это безумное путешествие, которое еще будет долго продолжаться — они еще не одолели двух третей пути.

Дорога от Везенберга до спасительного Пернова предстоит еще долгая. Такая же по расстоянию, как от столичного Санкт-Петербурга до Нарвы. Но тогда почему барон фон Остен-Сакен сказал, что осталось совсем недолго — или план поменялся, или есть совсем иной вариант, про который ее просто не поставили в известность.

— Везенберг, ваше величество!

Старинная крепость, порядком разрушенная, возвышалась на невысоком холме, каких много в Эстляндии. В новгородских летописях известен он под русским названием Раковор, хотя местные чухонцы именуют и замок, и небольшой городок, что раскинулся у подножия холма, Раквере. Именно здесь состоялась в 1268 году знаменитая битва между русскими войсками под командованием князей Довмонта Псковского и Дмитрия Переяславского, сына знаменитого Александра Невского, с объединенным войском Ливонского ордена и датчан. И закончилась она для рыцарей избиением, подобным побоищу у Дурбы. И все — экспансия псов-рыцарей на русские земли прекратилась на очень долгий срок — свыше тридцати лет они потратили на «зализывание ран».

— Это хорошо, барон…

Несмотря на раннее утро, уже три раза попадались на пути драгунские разъезды по семь-восемь всадников каждый — Эстляндия была наводнена русскими войсками, что отошли сюда после оставления Восточной Пруссии по ее повелению. Однако бричку, сопровождаемую пятью лейб-кирасирами в белых колетах и стальных нагрудниках пропускали сразу, как только барон поднимал подорожную с характерной красной печатью. И вопросов не задавали — по пустякам в конвой из столь элитного полка назначать не будут, тут повеление самой императрицы нужно.