Екатерина Алексеевна тихо молилась про себя, вспомнив свое детство, при таких встречах. Здесь еще не знали, что в столице произошел переворот и на трон возведен Иоанн Антонович. Но как только проведают, а сенатские фурьеры появятся очень скоро, в самые ближайшие часы, то характерные мундиры (ведь всем известно, что цесаревич Павел Петрович шеф полка), станут сразу всем подозрительными и их схватят.

Женщина сейчас восхищалась немыслимой дерзостью курляндского барона. Ехать вот так спокойно по враждебной земле со своим «слугою» (который таковым не являлся, а по говору был чистокровным прусским юнкером), с шиком носить русский мундир, и с высокомерием аристократа поглядывать на встречающихся драгун.

Остальные четверо ее сопровождающих являлись действительно лейб-кирасирами, она их припомнила, но среди них не было ни одного русского подданного — все наемники из разных германских земель, воевавшие в прошедшую войну с пруссаками в рядах русской армии. Обыденное дело, кстати, по нынешним временам.

Чем руководствовался Иван Орлов, отобрав их с тщанием, стало понятным только сейчас — вся полудюжина немцев торопилась уйти в имперские земли. И в России явно выполняли чьи-то приказы, и отнюдь не благожелательные к ее воле как российской государыне.

Но сутки назад они были ее тайными недругами, подобравшимися к трону, а теперь стали чуть ли не друзьями — таковы реальности нынешней европейской политики.

Лошади пошли шагом, им явно давали передохнуть. Барон наклонился с седла, заговорил тихо:

— Ваше величество, тут неподалеку бухта. Мне приказано в случае погони везти вас туда — там ждет судно.

— Я так и подумала, — усмехнулась бывшая императрица. Она настолько устала от бегства, что с равнодушием услышала известие о погоне. Но задала один вопрос, который ее озадачивал:

— И кто мой таинственный благодетель, пославший вас, барон, ангелом-хранителем?

— Отцы никогда не забывают своих дочерей, родных по крови и по духу, государыня! Но кроме них всегда найдутся и те, кто обязательно поддержит вас и дальше — таковы реальности европейской политик! А вот и встречающие — они проводят вас дальше…

Договорить Остен-Сакен не успел, наоборот, легко ухватил Екатерину Алексеевну и забросил к себе в седло. Лошадь отпрянула от отвалившегося от брички колеса — не предназначены для комфортного путешествия местные дороги. И вовремя барон это сделал — иначе императрица свалилась безвольной куклой в серую дорожную пыль.

— Дас Тойфель! Грюн швайне шайзе!

Екатерина Алексеевна покраснела от таких слов, ее отец, генерал на прусской службе, в общении с дочерью часто отпускал подобные словечки. Так что грубость мужчин была для нее привычной, но она мимолетно прижалась к спасителю в знак благодарности. И посмотрела на встречающих — довольно колоритные фигуры вышли на дорогу из кустов с оседланной лошадью в поводу.

По одежде и по суровым огрубевшим лицам, на которых наложило свой отпечаток солеными брызгами шторма, в них угадывались бывалые моряки. Причем на земле Российской империи они отнюдь не чувствовали себя не званными гостями. Учтиво поклонились, старший из них с отчетливым ганноверским диалектом произнес:

— Ваше величество, мы вас давно ждем! В бухте мой корабль — ветер попутный, можем выходить в плавание.

— И куда мы поплывем, капитан?

Екатерина Алексеевна с любопытством посмотрела на моряка — умная женщина моментально поняла, что для рыжеволосого и конопатого ганноверца немецкий язык не является родным, он просто долго жил или общался с выходцами из этих земель. Но вот держится очень уверенно, под обычной одеждой торговца чувствуются манеры настоящего воина, да и шрамы на лице о многом говорят. За поясом у каждого заткнута пара великолепных пистолетов, а вот вместо шпаг весьма странное оружие, как у капитана, так и у его спутника.

Екатерина Алексеевна хорошо разбиралась в оружии, но такого еще не видела — короткие сабли, но с необычайно широким, в полтора вершка, клинком, и чуть искривленные. Эфес вычурный, из множества пластинок, защищающих кисть. Причем из двух торчали острые шипы, как клювы хищных птиц. Совершенно непонятное оружие — такое никогда еще не приходилось видеть…

Кобона

Иоанн Антонович

утро 9 июля 1764 года

— Государь, меня многие не любят в армии, это так, — фельдмаршал Миних усмехнулся, но затем неожиданно засмеялся. — Зато все генералы Петра Панина терпеть не могут, на дух его не переносят!

«А вы старый интриган, Бурхард фон Миних — а я думал, вы по доброте душевной, попросили его не линчевать принародно. А тут вон оказывается расчеты какие на перспективу, громоотвод заранее готовим, или стрелки переводим, хотя железной дороги в помине нет».