Потом фокстрот зазвучал и снова - танго. Долго так сидели, держась за руки и слушая мелодии. Уходила куда-то Светина обида, растворяясь в гармонии музыкальных созвучий, и тепло, которое излучала Сережина рука, доходило до ее души умиротворением той бури, которая в ней бушевала. "Ну пропал вечер, Бог с ним... Завтра он должен успокоиться и понять, что поступил не по-мужски",-расслабленно и затуманенно подумала Света о Гене, сдаваясь в плен музыкального волхвования.

Но вот музыка замолчала - кончились танцы. Было слышно, как расходятся люди, негромко переговариваясь и шаркая ногами о деревянный настил. Потом все смолкло.

Ну как?
– спросил Сережа.- Стало легче?

Стало,- ответила Света.- А твоя грусть исчезла?

Она стала светлой.

А была какой?

Серобуромалиновой...

А у меня грусть всегда чисто серого цвета.

А радость у тебя какого цвета?
– спросил Сережа.

Радость? Конечно, розового...

А голубою не бывает?

Нет. Голубой - это цвет надежды.

А любовь какой тебе видится?

Любовь всеми красками переливается, как северное сияние...

А у меня любовь имеет цвет,.. Как тебе сказать? Не красный и не оранжевый, а... цвет пламени, вот.

Почему не солнца?

Нет, не солнца. Именно цвет пламени. Солнце слепит, а пламя тоже всполохами переливается, как северное сияние.

Сереж, а чего ты вчера какой-то хмурый в кино пришел? Не поссорились с Генкой?

– Да так... Обменялись любезностями. Я ему один ценный совет дал, а он сказал: "Обойдемся без советчиков".

А какой совет?

А вот этого тебе знать не надо. Мало ли какие разговоры между мужиками бывают.

Не надо так не надо.

Посмотри в себя. Какой цвет у тебя сейчас в душе?

Кажется, голубой. Да, голубой с небольшой желтизной...

Попробуй убрать желтизну.

Не получается... Нет, никак не получается.

Ну ладно, сойдет и с желтизной. Закрепи его. И пойдем, скоро корпус закрывать будут,- Сережа помог Свете подняться, потом отпустил ее руку.Теперь - никаких мыслей. Как придешь в палату - ложись и сразу уснешь Главное, ни о чем не думай.

Света шла, смотрела в себя, держась за голубой цвет перемежающийся желтыми полосками,- цвет предвечернего неба.

– Спасибо, Сереж, за психотерапию,- свернула Света на свой этаж.

В палате было душно. Елена Ивановна уже в постели лежала:

На танцах, наверное, были?

Завтра расскажу... Спать очень хочется - вдруг сон растеряю...

Света умылась, разобрала постель, легла, продолжая всматриваться в экран своего душевного состояния. Желтые полоски стали разрастаться, и вот уже не осталось голубого - сплошной желтый цвет застилал пространство перед глазами, но не ядовито желтый, а нежно-лимонный, как маленький, только что вылупившийся из яйца, цыпленочек "Я знаю, что это за цвет - это цвет горечи",- подумала Света, засыпая.

ДЕНЬ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

Света долго стояла перед зеркалом, подкрашивая глаза: карандаш затупился, а подточить было нечем, еле-еле нарисовала черточки над глазами. Подновила маникюр Блузку новую надела.

Что-то ты сегодня долго возишься,- сказала Елена Ивановна.- Верный признак - что-то у тебя неблагополучно. Поссорились?

А... Снова приревновал,- ответила Света, причесывая волосы.- Впрочем, я уже готова. Пойдемте.

Завтрак был еще только в разгаре, но Гена уже допивал компот.

– Здравствуй,- поздоровалась Света.

Гена ответил. На нее не глянул, зря Света так старалась получше выглядеть.

Почему ты вчера меня бросил?
– спросила Света негромко, боясь, что он сейчас уйдет и она не успеет ничего ему сказать.

Ладно, все!
– жестко сказал Гена.

Что - все?
– спросила Света.

Все - значит, все!
– ответил Гена, ставя пустой стакан на стол. Встал и пошел к выходу из столовой.

Через Свету как электрический ток пропустили. Ничего себе: "Все, значит, все!" Света думала, что он погорячился, отойдет и пожалеет, что так сделал, а оказывается, все продумано. Решил так! Второй раз она слышит это жесткое слово: все!

"Может, я виновата все же,- подумала Света.- Ну даже если и так упрекнул бы, поссорились, возможно, обменялись бы обидными фразами и помирились." Впрочем, нет, не чувствовала Света за собой вины. Ну, какой здесь криминал, не дикари же они, ну станцевала с Вано, ну и ей, наверное, не очень понравилось бы, если бы Гена пошел танцевать с другой женщиной, но никакой истерики она бы по этому поводу не устроила.

Света сидела, ковыряла вилкой в котлете и пыталась сдержать свою обиду: господи, куда деть это несправедливое "все"? Как его пережить? Что сделать, чтобы на душе опять стало светло и спокойно, как в первый день приезда в санаторий? И чем вообще заняться? Надо чем-то перебить невыносимо горький душевный ералаш. "На съемки, что ли, поехать?
– подумала Света.Все немного отвлекусь, а то просто тоска зеленая. Да, поеду на съемки. Сейчас нельзя замыкаться в себе, иначе не выбраться из омута сердечной боли". Света поднялась наверх, взяла сумочку, паспорт - и на автобусную остановку.