Раскрасневшиеся глаза Эйми с претензией посмотрели на меня, как на дуру:

— Думаешь, я буду обвинять его просто так? Откровенные фотографии пришли мне смс-кой и еще видео… Но я даже не стала его открывать и сразу удалила. Иначе у меня бы просто случился сердечный приступ.

— И что же Эрик на все это говорит?

— Думаешь, я буду слушать его жалкие оправдания? Я своими глазами все видела! Заблокировала этого ублюдка отовсюду! Пусть только попробует мне на глаза попасться! Убью! Его счастье, что он уехал на сборы!

— Жестко… Может, все-таки попробуете поговорить? Ты же его любишь, Эйми?!

— Прошла любовь, завяли помидоры! Нет, мне не о чем с ним говорить! Я не смогу в глаза ему смотреть, понимаешь?! Противный! Предатель!

Эйми заколотила кулаками по подушке, в которую потом опять упала лицом.

— Значит, он профукал самую крутую девчонку Калифорнии! Дурак! Ты у нас самая лучшая! Эрик будет досадно кусать локти, когда поймет, как ошибся!

— Именно, — глухо услышала я из-за подушки.

— Будешь счастливо улыбаться всем назло, словно сама избавилась от лишнего груза. Это в твоем духе, Эйми.

— Да! — Эйми подтерла размазавшуюся тушь и шмыгнула носом. — Он не увидит моей слабости. Никто не увидит!

Зареванное лицо, опухшие глаза и раскрасневшийся нос — символы самостоятельной, знающей себе цену женщины. За закрытой дверью, разумеется. Я поцеловала в лоб свою подругу, пытаясь забрать хоть капельку ее тревожности, лишь бы ей полегчало.

— Чаю?

Эйми кивнула.

Я разлила по кружкам чай и приготовилась к продолжению словесного монолога от Эйми. Ей было, что сказать. Накопилось.

— Я не знаю, была ли между нами любовь, раз он так со мной поступил?.. Но я знаю одно — у меня болит сердце, — Эйми положила руку на грудь.

— Ох, Эйми… — протянула я, разделяя ее болезненные чувства.

— Не надо спешить, Лив. Это главная ошибка всех женщин. Мы бросаемся в омут с головой, в мать ее, любовь… Отдаем себя всю в отношениях, даже не задумываясь о возможных последствиях. И сейчас кто у разбитого корыта? Я… Дура!

— Думаешь, он не жалеет о своем поступке? Может, он убить себя готов за содеянное?

— Так пусть убъет, только тогда я смогу его простить. Возможно.

— Эйми… — вздохнула я, поражаясь ее черствости.

— Оливия, ты слишком сентиментальна. В этой гребанной жизни все намного проще и односложнее. Ты любил — тебя предали. Ты верил — с тобой просто игрались. Такая она — сука-любовь.

— Мне жаль, Эйми, что все так получилось у тебя… — начала я подбирать слова, но подруга меня перебила.

— Да не о чем тут жалеть. Спасибо надо сказать, что судьба избавила меня от такого конченого кретина. Я пойду своей дорогой, — она закивала в подтверждение своих слов и задумалась.

В ее голове начал созревать план на будущее.

— Больше не поддамся на мимолетно вспыхнувшее чувство. Этими сказками пусть живут девочки-простушки. Пусть до самой смерти ждут принца на белом коне и упиваются иллюзиями, созданными в своем воображении.

— Звучит очень стервозно.

— Из меня получится отменная стерва! И, знаешь, это будет куда лучше…

— Ты не хочешь больше любви?

— Я в нее не верю. Уже. Отношения с определенными договоренностями — да. Куда же я без секса?! Но вся это приторная ваниль: «Я люблю-ю-ю тебя. Я тоже-е-е». Тьфу! Никогда!

Эйми раздраженно фыркнула в сторону и скривилась в лице.

— Ты злишься… — прокомментировала я, выискивая хоть грамм чувствительности в этой заявившей о себе стерве. — Не говори, что тебе все равно на произошедшее.

— Я злюсь на себя. На прошлое. Что была такой дурой и позволила играться со мной. Вот смотрю я на тебя, Лив, и…

— И?

— Я хочу предостеречь тебя от ошибок, но, думаю, что словесные морали тут не помогут… — обреченно выдохнула Эйми.

Я не удержалась от смеха.

— То есть все так запущено, да?! Ты о чем вообще?

— Не стоит привязываться к человеку слишком сильно, не узнав его истинных побуждений. В худшем случае — он просто сломает тебя.

Эйми взяла хрустящую палочку и сломала ее напополам.

— Вот так. Просто.

Меня слегка передернуло от ее слов, но я категорично замотала головой.