— Я могу сделать то же самое с твоими конечностями. За счёт особенностей моей стихии ты не умрёшь от потери крови — я прижгу любые повреждения. Заранее предупреждаю: ощущения тебе явно не понравятся. Или ты мне всё расскажешь. Честно, всё, без утайки.

И Илья рассказал. Он не был героем, и подвергать себя опасности ради едва знакомого человека он не собирался. Мерцалов говорил обо всём: о потенциале Лазарева, об особенностях его стихии, даже о своих предположениях насчёт возможных родителей. Ему показалось, что на этих словах как-то насторожился и слушал особенно внимательно. Единственное, о чём умолчал Мерцалов, это его размышления о возможной рунной природе ограничений силы Лазарева. Да и то лишь потому, что от волнения новая мысль, ещё не занесённая ни на один носитель, попросту вылетела у него из головы.

Когда Мерцалов наконец замолчал, незнакомец пару минут постоял, задумчиво потирая подбородок. Когда тишина стала невыносимой, он наконец резюмировал:

— Ну что же, спасибо. Это было весьма… Познавательно. У тебя здесь верхняя одежда? Тогда собирайся.

— Но… Куда? — последние надежды на то, что после рассказа Мерцалова спокойно отпустят, таяли на глазах.

— А, не беспокойся. Просто повторишь эту же историю одному человеку и можешь быть свободен. Всё будет нормально.

Стоит ли говорить, что Илья ему не верил?

Всё не может быть нормально, когда на выходе из клиники незнакомец кивает каким-то людям и они после этого всей толпой заваливаются в здание. Не может быть нормальной поездка, совершаемая на чёрной тонированной машине популярной модели, которую практически невозможно было отследить ввиду отсутствия номеров. И уж точно в раздавшемся взрыве не было ничего нормального.

Мерцалов вздрогнул, услышав, как громыхнуло где-то позади. Черноволосый мужчина, сидящий рядом, даже не шелохнулся, невозмутимо залипая в какую-то игру на телефоне. Не выдержав, Илья обернулся.

Тонированное стекло очень хорошо просматривалось изнутри, открывая вид на происходящее за пределами автомобиля. «МЕКО» горела. Не выдержав этого зрелища, Илья угрюмо отвернулся. Сигнализация наверняка уже сработала, и совсем скоро пожарные машины под громкий вой сирен доедут до здания, чтобы потушить разгорающееся пламя. Только вот кабинет Мерцалова и всё его оборудование спасти наверняка не удастся.

Илья всю жизнь посвятил врачебному, а не военному делу, и никогда не сталкивался с применением бомб, но всё-таки был уверен наверняка: взрыв, послуживший причиной пожара, прогремел именно на пятом этаже.

Вечер первого дня после работы Игорь проводил, лежа на кровати и глядя в потолок. Кто-то мог бы сказать, что это неправильно: гораздо более предпочтительными вариантами были, например, прогулка по улице, на которой предстоит жить, или же поход в ресторан, чтобы отметить устройство на работу и получение первого аванса. Можно было придумать немало интересных занятий на вечер. Игорю просто не хотелось этого делать.

Всё тело жутко болело. Игорь думал, что за счёт многолетних занятий спортом привык к неприятным ощущениям, которые появлялись от тяжёлых тренировок или даже травм. Сегодня он понял, как сильно заблуждался.

Болело всё. Жутко жгло кулаки, подвергшиеся издевательствам от своего хозяина. Обеззараживание найденной в холодильнике водкой сделало только хуже. Жутко саднили разбитые губы. Внутренняя сторона щёк, во время ударов расцарапавшаяся о губы, напоминала о себе свежими порезами, заставляя регулярно ощупывать себя языком. От полученных в течение дня микросотрясений мозга в голове поселился постоянный неумолкающий гул.

Нет, пожалуй, сегодня выходить из дома точно не стоило. Тем более что при ходьбе человек обычно задействует ноги, а уж этого Игорю хотелось в последнюю очередь. Даже дорога до дома далась ему с большим трудом: ноги не хотели слушаться человека, позволившего нанести по ним столько ударов. Сейчас его бёдра представляли собой один большой темно-фиолетовый синяк. Игорь невесело подумал, что вполне мог бы послужить неплохим пособием для изучения космоса. По крайней мере, он себе представлял его именно так.

Наступило такое странное состояние, когда организм, направив все свои ресурсы на излечение, отключил любые эмоции. Не хотелось есть, не хотелось заняться чем-то полезным, не хотелось даже спать — ведь стоило закрыть глаза, как легкое головокружение превращалось в тяжелую тошноту. И особенно не хотелось вставать с кровати, когда в дверь позвонили.

— Вот чёрт, — бессильно выругался Игорь. — Может, уйдут?

Уходить, похоже, никто не собирался, потому что звонок требовательно зазвонил ещё раз. И снова. Бурча что-то невразумительное о гостях, которых не приглашали, имеющих при этом наглость докучать нормальным людям, Игорь доковылял до двери и открыл замок.

На пороге в коричневой косухе и облегающих джинсах стояла Юля.

— Ну наконец-то! Я уж думала, ты там умер, — с улыбкой, будто не говорила только что о смерти, сказала она. Забавно задрав голову, она попыталась заглянуть Игорю за спину:

— Надеюсь, ты один?

То ли удивившись визиту девушки, то ли не соображая после дневных событий, Игорь заторможено кивнул. Улыбка Юли стала ещё шире:

— Тогда я зайду?

Не дожидаясь от медлительного жильца квартиры ответа, девушка угрём прошмыгнула мимо Игоря, оказавшись на его территории. Непродолжительного осмотра скромной комнаты хватило Юле, чтобы занять единственный стул, положить возле него свою дамскую сумочку и вынести свой вердикт: