Исходящее сообщение:

«Скоро буду. Не сточите без меня десерт, D!»

Эванс встала с места и вышла из вагона метро, не доезжая остановку до нужной станции. Этот проклятый день, видимо, только начинался, а проклятая кошка громко замяукала в ее мыслях.

В будний вечер заведение под названием La Brise, расположенное в старом городе, было забито посетителями под завязку. Хозяин клуба – молодой темнокожий мужчина под тридцать, носивший забавное на первый взгляд прозвище Куки-Монстр. Эту кличку он получил ещё подростком, когда торговал травкой на улицах, правда, сначала он был просто Куки, приставка «Монстр» появилась позже. Никто из нынешних его знакомых уже не помнил, как и почему он получил это прозвище, но оно, что называется, прижилось. Сейчас эту почти детскую кличку носил уже молодой мужчина, бизнесмен и владелец ночного клуба для общественности и рэкетир местных барыг для узкого круга знакомых. Стоит заметить, что Куки был не только, как он любил себя называть «бизнесмен средней руки» и крышевальщиком местной шпаны. Если уж оставаться до конца откровенным, то небольшая уличная банда в прошлом, в настоящем разрослась до размеров, если выражать согласно законодательству штата Нью-Джерси, организованной преступной группировки, относимой к категории этнических, и во главе ее стоял Куки-Монстр.

На улице возле входа выстроилась длинная очередь из желающих попасть внутрь La Brise, где всегда можно оторваться по полной, если в кармане лежит немного деньжат и напрочь отсутствую какие-либо моральные принципы. У входа в клуб дежурили двое вышибал – крупные темнокожие мужчины с бицепсами необъятных размеров. Черные майки с желтыми надписями «Security» на них едва ли не трескались по швам. Пройдя мимо входа и минуя огромную очередь и охрану, Эванс завернула за угол в темный и длинный переулок, освещенный тусклым светом единственного уличного фонаря. Тихо шагая по неровной брусчатке до железной двери черного хода, девушка встретила двух стриптизерш, курящих за клубом после окончания смены и переговаривавшихся между собой. Завидев ее уставшие танцовщицы приветствовали девушку, помахав ей руками и подзывая, на что Эванс приветственно кивнула и улыбнулась им.

– Эванс! Ты к нам опять с рабочим визитом, судя по костюму? – спросила высокая и длинноногая девушка с короткими волосами цвета пинк. – Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь? Или Ларссоны угнали тебя в вечное рабство? – танцовщица громко засмеялась и обняла подошедшую к ним Эванс.

– Черри, любой работодатель мечтает стать рабовладельцем, – Эванс чмокнула девушку в щеку и взяла у неё из руки дымившуюся сигарету.

– Бросай ты эту работу к чертям собачьим. Ларссоны тебя не стоят, ванилька. Куки спит и видит тебя у себя менеджером, да и мы, если честно, тоже, – вторая танцовщица с длинными чёрными волосами до талии и восточной внешностью обняла Эванс и приветственно поцеловала в щеку.

– Спасибо на добром слове, Жасмин. Только от вас его и слышу, но ночные клубы – не моё, – Эванс вернула сигарету Черри после очередной затяжки.

– Хм.… Это как сказать, – скептически ухмыльнулась Жасмин. – Все играешь в свои пробирки? Неужели они настолько интереснее работы в ночном клубе? Из тебя же все соки выжали. Вся тощая и бледная стала. Мы тебя другой помним, – та всегда была очень настойчива и сейчас не отступала.

– Обещаю подумать над вашими словами, красавицы. Пойду внутрь, а то рискую пропустить все самое интересное. Куки-Монстр не отличается излишним терпением, – девушки попрощались, и Эванс подошла к входу для персонала.

Поднявшись по бетонным ступеням старой лестницы, она остановилась перед большой железной дверью с надписью «Staff only» и постучала в окно для проверки посетителей, открывшееся с громким металлическим скрипом. Из небольшого квадратного окошка потянуло спертым воздухом, сигаретным дымом, и тихий закоулок огласили звуки полившийся клубной музыки.

– Кого там черти принесли на ночь глядя? – послышался недовольный мужской голос.

В окошке показалось лицо пожилого темнокожего мужчины с седыми висками и с сигаретой в зубах.

– Это ты, бледная с косой. Говорил я Куки, что от белой богатенькой цыпочки жди одних проблем, – ворчал привратник, отпирая замок.

– Я не богатенькая, мистер Кросс, я жила и выросла за две улицы от вашего дома. И что за предрассудки по поводу цвета кожи в современное-то время? – она отвечала полностью спокойно, ни капельки не смущаясь от его слов.

Эванс уже привыкла к ворчанию старого привратника. Мистер Кросс всегда приветствовал её подобным образом. За время её знакомства с Куки-Монстром общение с некоторыми из его окружения приняло вид ритуала. Мистер Кросс, например, вел себя подобно проповеднику баптистской церкви, что было весьма символично, учитывая его фамилию. Он постоянно называл её Костлявой, бледной с косой, Всадником Апокалипсиса и прочими дурацкими прозвищами. В те дни, когда ему было уже и вовсе лень придумывать ей имена, Кросс просто кричал: «Скажите Куки, что за кем-то из нас Смерть пришла. Открывайте ей сами, я пошёл принимать таблетки, сердце прихватило!». На что Эванс, мило улыбалась, ничуть не обижаясь на чудачества пожилого мужчины.

– Мистер Кросс, не пора ли придумать мне новое прозвище. Это уже порядком наскучило. В библейских писаниях ещё так много интересных персонажей, – Кросс открыл старую скрипучую дверь и впустил девушку внутрь. – А если вам надоест обращаться к христианским писаниям, то вы можете использовать древнегреческую или скандинавскую мифологию, – продолжила Эванс выговаривать пожилому привратнику, заходя в тесное прокуренное помещение, освещенное грязно-желтым светом лампочки под потолком, болтавшейся на проводе.

Кросс с силой захлопнул тяжёлую дверь и закрыл на тяжелый металлический засов, отрезав улица от девушки десятидюймовым куском бронированной стали.

– Нечего тебе таскаться сюда, ванилька. Ты не та, за кого пытаешься себя выдать. Может малыш Куки и повелся на твою миленькую мордашку, но старика Кросса тебе не провести. Я вижу тебя насквозь, девочка. От таких, как ты, одни беды, – Кросс сказал все на одном дыхании, не вынимая сигарету изо рта, и даже не запыхался и не закашлялся.

Эванс мило улыбнулась пожилому мужчине, склонила голову на бок и подошла к нему почти вплотную. Запрокинув голову, она посмотрела в темно-карие глаза, потускневшие от времени и табачного дыма, и ответила без тени смущения: