Тишина стала ещё отчётливее, взгляды – пронзительными и колючими. Алиса набрала в грудь больше воздуха. В голове было так мало мыслей, что они носились от одной стороны черепушки до другой, умудряясь врезаться друг в друга, как частицы в адронном коллайдере.

Наконец Алиса вспомнила, что должна сказать.

– Я хочу испытать себя в битве вожаков. По праву наследницы Серого рода, которое мне завещала моя бабушка, а ей передала Серая волчица. Я хочу баллотироваться в лидеры клана.

Тишина сузилась до тончайшего острия иглы, которое несколько долгих мгновений приближалось к воздушному шарику, и тут вдруг резина лопнула, выпуская на волю скопившееся напряжение. Так и все присутствующие в цирке внезапно заговорили, зашептали, забормотали.

Чтобы смотреть хотя бы на кого-то, но при этом избегать вызывающих, пронзающих, сканирующих, оценивающих глаз всех анималов, Алиса поймала взгляд Лёши. Она ожидала, что парень отведёт глаза, но тот подбадривающе улыбнулся и отсалютовал банкой пива. Алиса неожиданно для себя тоже улыбнулась. Шум и гам перестали давить на неё сплошным потоком, она словно увидела брешь, через которую хлынул свежий воздух.

Алиса заставила себя сделать глубокий вдох и медленный выдох – размеренно, чтобы никто из анималов не заметил, как судорожно поднимаются и опускаются её плечи.

– Ну что, зверята-жеребята, выборы вот-вот начнутся. У вас есть последний шанс убежать под крыло мамочки.

Руслан усмехнулся в бороду и тут же посерьёзнел. Он вскинул обе руки ввысь, обращаясь к небесным силам, и громогласно произнёс:

– Да будет свидетелем этого дня Зверь, который однажды ответил на наши молитвы и даровал нам духов-защитников. Сегодня определится, кто поведёт нас дальше. Волею Зверя сегодня решится, кто выберет нам следующее пастбище, укажет на врага, остережёт от беды, защитит от напастей, кто разделит с нами радости и беды, за кем пойдём мы беспрекословно, потому что его глаза станут нашими глазами. Да будем мы видеть так, как видит наш вожак, и да будем мы смотреть с нашим правителем в одном направлении, и да накормит он нас в минуту голода, если леса опустеют, и да согреет нас подо льдами суровыми, если солнце замёрзнет, и да напоит нас кровью своей, если реки высохнут.

Алиса слушала торжественную речь старика и ощущала, как каждое ритуальное слово наполняет её силой, словно волшебным таинственным теплом согревая изнутри. Алисе начало казаться, будто она стала сильнее, а мышцы её окрепли. Девушка развела плечи, выпрямила спину и подняла голову.

– И когда Первый станет Первым, Второй станет Вторым. Тот, кого одолеет длань вожака, да пребудет с ним на земле и в вечности, да приумножит величие клана, да посвятит свою душу и свою жизнь служению клану милостью вожака.

На миг заброшенный цирк погрузился в молчание. Алиса слышала биение не только своего сердца, – ей казалось, что она слышит возбуждённый, неистовый, но всё же такой гармоничный и уверенный в своём единении стук сердец каждого присутствующего здесь. Они были едины, потому что были рождены едиными. Они вместе не только потому, что по-другому рискуют не выжить, а ещё и потому, что иной вариант просто невозможен. Их судьбы были переплетены вместе столетия назад, и более великой силы, что связала их, нельзя и представить.

От этой одуряющей мысли у Алисы закружилась голова. Именно это ей рассказывала бабушка, когда выпивала пару рюмок коньяка, с фырканьем закусывала шоколадными конфетами и закрывала глаза, погружаясь в воспоминания. Даже уйдя из клана, бабушка всегда была здесь. Теперь Алиса это понимала. Теперь она это чувствовала на каком-то глубинном уровне, на том, где она знала, как передвигаться на двух ногах или четырёх лапах или как держать ложку правой рукой.

Впервые с тех пор, как она приехала в Москву, Алиса почувствовала радость от возвращения в клан. Сейчас она была дома. И готовилась стать хозяйкой в нём.

Алиса несколько раз сжала кулаки и встряхнула руками, избавляясь от дрожи, охватившей мышцы. Сначала нужно победить. Все остальное – потом.

– Да будет это исполнено, да будет так вовеки веков. Первый – правит и повелевает, Второй – ведает и защищает, остальные – служат и повинуются. Во имя Зверя!

Старик молча обводил пристальным взором каждого анимала в зале, словно грозный экзаменатор, спрашивая: ты всё слышал? Ты всё понял?

Судя по благоговейной тишине, поняли все. Даже шумная компания молодых анималов, у которых Лёша брал пиво, сидела тихо, прикрыв ладонями алюминиевые зелёные банки, чтобы они не отсвечивали в тусклом свете прожекторов.

– Обнажите свои тела и мысли перед Зверем. Пустите Зверя в свои сердца, откройте ему свои помыслы.

Алиса начала раздеваться. Бабушка рассказывала, что в клане анималы слишком часто обращаются на глазах друг у друга, чтобы придавать голому телу какое-то сакральное значение. Алиса соглашалась, что это совершенно логично и закономерно, но всё равно ей было неуютно под прицелом минимум четырёх сотен глаз стаскивать с себя водолазку, снимать джинсы, затем неловкими экономными движениями складывать одежду в стопку. Она хотела было остаться в белье, но, мельком подняв голову на противника, обнаружила, что Сергей уже снял боксёры с логотипом Бэтмена – под дружеское улюлюканье и смех трибун. Сперва Алиса подумала, что смеются над обнажённым анималом, а потом сообразила, что ошиблась: нагота никого не смущала. Видимо, всех так насмешил символ супергероя на трусах. Алиса порадовалась, что надела ничем не выделяющийся чёрный комплект, на котором ещё утром болталась бирка. Разумом она понимала, что последнее, о чём ей сейчас стоит волноваться, – это узор на трусиках, но всё равно испытывала постыдное облегчение.