Дверь открылась, Ниа повернула голову, и юноша замер на пороге.

— Простите, я опоздал, — смущённо произнёс он на хорошем албалийском.

— Это я пришла раньше, — улыбнулась учительница. — Проходите.

Он сделал несколько быстрых шагов и опустился за парту напротив неё.

— Меня зовут Ниа Вирго, я преподаватель лабрийского.

— Очень приятно, — вежливо сказал он. Потом помолчал немного, размышляя о чём-то, и вдруг быстро посмотрел на неё. — Извините, а вы действительно из Лабрии?

— Что? — удивилась Ниа и вдруг как-то сразу погрустнела. — Наша страна почти не пострадала в Четвёртой войне, но и у нас рождаются дети с такой внешностью, — она делала вид, что разглядывает лежащий на столе учебник, — правда, их очень мало.

— О, нет! Простите, пожалуйста! Я вовсе не это имел в виду! — испугавшись, что обидел её, воскликнул юноша. — Просто ваша фамилия… Насколько я знаю, в Лабрии все фамилии оканчиваются на согласный звук.

— Ах, вы об этом! — облегчённо вздохнула Ниа. — «Вирго» — это старое название созвездия. Мой дедушка был космонавтом и выбрал себе такую фамилию.

— Простите, я не должен был спрашивать. Это было невежливо.

— Не волнуйтесь, — успокоила его Ниа. — Можно мне тоже задать вам вопрос?

— Конечно!

— Заместитель ректора сказал, что вы хотите выучить лабрийский язык, чтобы уехать в Лабрию. Почему вы собираетесь покинуть свою страну?

— Потому что я лабриец, — спокойно ответил юноша.

— Но заместитель ректора сказал, что вы из Денебии.

— Да, я родился и вырос там. Но мои родителями были лабрийцы.

— Они переехали в Денебию?

— В Денебию переехали мои бабушка и дедушка. Это было почти сразу после Четвёртой войны. Они тогда работали в группе, оказывающей помощь районам Денебии, пострадавшим от атомного взрыва. После окончания работ они решили остаться в Денебии, — в его голосе послышалась печаль. — У них родился сын — мой отец. Он женился на девушке, которая занималась оказанием гуманитарной помощи. Ради него она осталась в Денебии.

— Ваши родители…

— Они умерли в прошлом году.

— Простите…

— Поэтому я хочу вернуться в Лабрию. Я всегда считал её своей родиной, я хочу вернуться туда.

Ниа смотрела в это обрамлённое светлыми, почти белыми волосами лицо, в добрые серо-голубые глаза и чувствовала, как трудно будет сказать ему.

— Я понимаю, но… для Лабрии вы можете так и остаться иностранцем.

— Для этого мне и нужен лабрийский язык. К сожалению, мои родители плохо говорили на нём и не могли научить меня. Несколько сотен слов — вот всё, что я выучил. Но вы…

— Языка может оказаться недостаточно. Прошу вас, не подумайте, что я не хочу заниматься с вами! Вы даже не представляете, как важен для меня ваш приезд. Но вы должны знать. Мне кажется, в Лабрии с большим недоверием относятся к иностранцам. Может быть, им вообще запрещено находиться на территории нашей страны.

— Нет! — испуганно пробормотал юноша. — Через Лабрию ездят поезда…

— Но эти поезда останавливаются на старой станции на окраине Геммы, и во время остановок двери не открываются… Простите, я очень хочу, чтобы вы остались, но я боюсь, что вы потратите целый год, а потом окажется, что ваша мечта не сбудется.

— Спасибо… Спасибо, что рассказали мне, — он выглядел растерянным. Плечи опустились, взгляд бегал по поверхности парты. — Но я буду изучать лабрийский язык.

— Правда?

— Правда, — твёрдо повторил юноша. — Во-первых, это ведь точно ещё неизвестно. Лабрия — моя родина, меня они должны пустить. А во-вторых, — его взгляд потеплел, — если вы этого хотите…

— Я… я… — Ниа смутилась, краешком сознания понимая, что ведёт себя не совсем как преподаватель. — Ой, я назвала своё имя, а ваше не спросила! — вспомнила она.

— Вэле Нэрэр. Меня зовут Вэле Нэрэр.

— Вэле?

— Родители дали мне денебийское имя Вэленди. Это означает «светлый». Я немного изменил его, чтобы было похоже на лабрийское.

— В лабрийском языке есть слово «вэле», — тихо проговорила Ниа. — Оно означает «терять».

— Мы только познакомились, а я уже выучил новое слово, — улыбнулся Вэле.

— Ну, хорошо, — сдаваясь, сказала самой себе Ниа. — Начнём урок.

Заниматься с Вэле было необыкновенно приятно. Он знал много лабрийских слов, свободно говорил по-албалийски. Материал, который Ниа проходила с Элафосом и его друзьями неделю, с Вэле она изучила за один день. Юноша внимательно слушал преподавательницу и безошибочно запоминал всё. И главное, он был лабрийцем. Обе перемены они провели около карты Лабрии, и Вэле рассказывал ей то, что знал о городах их родины. Ниа встретила родного человека там, где совсем не ожидала. Три пары пролетели, как одна и, когда они прощались, ей казалось, что она знает своего нового ученика уже много лет.