Джеймс с Рафаэлем сошли с разбитой дороги, по которой в 30-е возили лес, и оказались на лесной тропинке.

– О чем думаешь? – спросил Рафаэль. – Ты какой-то подозрительно молчаливый.

– Все в порядке, Раф. Я думаю, какого черта мы не взяли фонарь. Скоро ноги отобью.

– Обувь надо вовремя менять, и размышлять не придется. Иди по моим следам, – Рафаэль повернулся. – Ты не о кореньях думаешь, Джеймс. Скажи честно, ты считаешь меня идиотом?

– Отчасти.

– Ценю твою честность. Позволь спросить, какие еще есть варианты? Ты прекрасно понимаешь, у нас нет иного способа удержать власть. Я же не могу отправить парней в Сентлер. Хочешь, чтобы они там набедокурили, и копы заявились в лес? Думаешь, власти не знают, где мы живем? Сам говорил, что я постоянно придумывал пакости, и поверь мне, благодаря этим пакостям мы еще живы.

– Ты мусолишь тему власти своей и чужой, а я думаю, на месте ли я сижу, – ответил Джеймс.

– Жизнь прожита, наши дни сочтены, достойные последователи перевелись. Хочешь, чтобы орденом заправлял сынок Фроста? Ну уж нет! Ты единственный человек, который поддерживал меня в трудные времена. Я не могу управлять сворой диких псов в одиночку. Я тебе ясно дал понять, что ты можешь выйти из игры после небольшого содействия.

– Неужели все так запущенно? Встали и ушли. В чем проблема?

– Мы, в отличие от окружающего нас большинства, думаем головой. В орден завлекали верой в справедливость, в некий промысел, в Бога, в конце концов. С прожитыми годами приходит осознание, что ничего этого нет. Все бы хорошо, да молодежь считает иначе, – подметил Рафаэль. – Они верят во все: в слова лжецов и жестокого бога. Откажемся от заветов ордена напрямую – нам конец. Они нас с тобой из-под земли достанут. Это и есть та маленькая проблема власти. Баранами легко манипулировать, но при явной подтасовке фактов просыпается даже темная голова. Пастухам тогда несдобровать, Джеймс.

– Возможно, ты прав. Надо обмозговать другие варианты. Мне не нравится твоя задумка. Слишком много «если».

– Когда появится идея, поделись, – съязвил Рафаэль.

Наконец, они оказались на трассе возле обозначенного места. Рафаэль вглядывался во тьму дороги, но не видел дальше вытянутой руки. Они стояли и отбивались от кусачих гадов, пока вдалеке не послышались хруст веток и громкая ругань. Спустя десять минут показался свет фонаря Джареда. Он выбрался из леса и разразился воплями.

– Господь всемогущий! Откуда взялись эти москиты? Мороз ведь как на Аляске, а они только и делают, что жужжат под ухом.

Джаред представлял собой шестифутового громилу с обезьяньими руками и грубыми повадками. Он подрабатывал курьером и, в отличие от собратьев, в ордене оказался случайно. Его очаровывала история ордена и притягивала возможность узаконить аморальное поведение. Рафаэль поручил ему объезжать лес по еще живым дорогам и доставлять провизию к штаб-квартире.

– Сюда подъехать не смог. Там такая колдобина. Я так без подвески останусь.

– Где машина?

– Рукой подать. Пять минут ходьбы.

Через двадцать минут они уселись в машину и поехали к придорожному камню. Фары «форда» разгоняли мрак ночи и полчища москитов, которых и в самом деле собралось больше обычного. Джаред поглядывал на Рафаэля и боялся открыть рот. Наконец, желание что-нибудь ляпнуть пересилило.

– Саймон спрашивал, когда все начнется.

– Что именно? – спросил Джеймс.

– Ну, та заварушка с браслетом и погоней. Им уже не терпится поиграть в шерифа и ковбоев.

– Браслет еще у меня, – Рафаэль блеснул синевой на запястье. – Передай Саймону, что заварушка начнется с завтрашнего дня.

– Мы уже месяц ждем. Собирались же в начале августа.

– Не от меня зависит.

– А если браслет возьмет Габриэль? – не унимался Джаред. – Мне бы меньше всего хотелось с ним связываться.

– Он живет один со старухой, а вас – толпа. Неужели не сладите с рейнджером и бабой?

– У него куча оружия.

– Да хоть гранатомет, Джаред! – воскликнул Рафаэль. – Габриэль один и у него две руки. А вас сколько?

Джеймс слушал слова Рафаэля и потихоньку вникал в происходящее. Лидер культа явно недоговаривал. Сам Джеймс понимал, что браслет не окажется в чужих руках по чистой случайности. Человека надо подвести к предмету, ткнуть рылом, заставить добровольно взять. В одном он был согласен с Рафаэлем: на эту роль лучше всего подходила женщина. Значит, игра срывалась неслучайно, и, скорее всего, из-за объекта преследования.

Они проехали Сентлер и через десять миль остановились на обочине. Машина миновала небольшой кювет и пару оврагов, прежде чем компания оказалась на тропинке. Сейчас они передвигались крайне осторожно, ибо территория числилась за егерем Габриэлем, который часто ставил медвежьи капканы. Медведей в лесу отродясь не водилось; капканы он ставил от своры Рафаэля. Джаред остановился и посветил фонарем на серый валун. Это и был тот пресловутый Курган, кои так восхвалял Рафаэль. Для Джеймса это был обычный камень с наспех вырезанным греческим изречением.

– Пришли, – сказал Джаред. – Что теперь?

– Ничего особенного, – Рафаэль бросил браслет возле камня. – Передай Саймону, что игра началась. И остальным тоже. Всем.

– Слежка за камнем посреди тучи комаров, – сказал Джеймс. – Просто отличная игра. Хотя бы обозначь место, иначе нам придется отлавливать скунса. Импровизация – необходимое требование любой игры. Гроссмейстерами так и становятся, Раф.

– Какие премудрости. Честно сказать, за камнем и следить не надо. Главное – подвести к нему.