Повинуясь жесту хозяйки шатра, Эниана села на краешек стула. Стул был гораздо меньшего размера, чем тот, на котором царственно восседала мадам де Руж. К тому же, одна из его ножек была короче остальных, и сидящему стоило больших усилий сохранять равновесие.

«Как все продумано», — похвалила про себя сообразительность гадалки Эниана.

— Что привело тебя, дитя? — раздался скрипящий, прокуренный голос.

— Хочу узнать, что меня ждет, — ответила Эниана и удивилась тому, как слабо и робко прозвучал ее ответ.

Мадам де Руж положила обе ладони на лошадиный череп и прикрыла глаза.

— Вижу, любит тебя человек один. Из твоего окружения.

Эниана заметила, что гадалка слегка откидывает голову назад, чтобы наблюдать за ее реакцией из-под опущенных ресниц.

— Любит? — переспросила Эниана.

— Любит, любит. Правда, признаться не может тебе, мается, боится, что ты отвергнешь его. Не признавался же еще?

— Нет.

— Значит, жди. Признается. Свадьба будет у вас. Вижу. Деток много. Один, два, три четыре. Два мальчика и две девочки. Красивые такие, прямо, как ты. Хорошо будете жить, в ладу. Ругаться будете, конечно, но как без этого. Так же быстро и мириться будете.

— Благодарю, — улыбнулась Эниана.

— С тебя один су, деточка. Не мне платишь, судьбу задабриваешь, чтоб все так, как я сказала, получилось.

Эниана достала из кошелька один су и вложила в протянутую ладонь гадалки. Как только пальцы Энианы коснулись горячей и сухой кожи провидицы, между их ладонями словно проскочил разряд молнии. Эниана отдернула руку, но мадам де Руж вцепилась в нее мертвой хваткой, сжимая до боли. Лицо провидицы исказила страшная гримаса, ярко накрашенный рот искривился, голова затряслась так, что тюрбан слетел на пол, а по плечам женщины рассыпались седые, плохо прочесанные волосы. Глаза мадам де Руж закатились, и на Эниану уставились пугающие белки.

— Зверь идет за тобой. Он знает каждый твой шаг. Он тебя не отпустит. Погубишь ты всех, кто тебя любит. Сама не спасешься. А может и спасешься. От тебя зависит.

Эниана изо всех сил пыталась вырвать свою руку из костлявой лапы старухи. Старуха тянула ее на себя. Тело провидицы затрясло крупной дрожью, а изо рта потекла слюна. Пальцы ее разжались, и она рухнула на пол со страшным грохотом. Падая, она зацепила несколько черепов, которые весело поскакали по полу.

Энни выбежала из шатра ни жива ни мертва. В руке она сжимала свой су.

— На сегодня сеанс окончен. Можно расходиться, — срывающимся голосом объявила она и, махнув рукой Жану, поспешила убраться подальше от балагана мадам де Руж.

Глава 6

Жан с удивлением смотрел на побледневшую Энни. Она шла в быстром темпе, будто боялась погони. Крылья ее носа часто раздувались, она с шумом втягивала воздух, тщетно пытаясь успокоиться.

— Что она тебе наговорила?

— Ерунду какую-то. А потом ее затрясло, и она упала.

— Ты доконала бабку, — вздохнул Жан и потер переносицу.

— Да нет же! Я и рта не раскрыла! Она сама… доконалась.

— Твои навыки совершенствуются. Ты уже научилась доводить людей до могилы, не раскрывая рта, — рассмеялся Жан.

— Ну почему сразу до могилы? — буркнула Энни. — Она просто упала. А я не стала ей помогать, потому что очень испугалась ее. Этот загробный голос, глаза… Вот, полюбуйся, — она показала Жану свежий синяк на запястье.

— Может, и хорошо, что ты ей не помогла. Так вероятность больше, что с ней все будет в порядке.

— Дурак.

— Лягушка.

— Лучше скажи, что же сказала тебе гадалка, что ты назвал ее шарлатанкой.

— Как и тебе. Ерунду какую-то.

— Ну скажи, а.

— Ладно, — нехотя согласился Жан. — Сказала она, что мне нравится девушка. Что мы поженимся и будем жить долго и счастливо.

— И что? Хорошее же предсказание. Почему сразу шарлотанка? Все женятся рано или поздно. Так что это предсказание точно сбудется.

— Не сбудется, — угрюмо ответил он.

— Почему?

— Потому что эта девушка никогда на меня не посмотрит.

— Это почему же? — возмутилась Энни. — Знал бы ты, какой ты красивый, видный, веселый, сильный, ты бы такое не говорил! И что это за цаца от тебя нос воротит? Дочка пекаря Анхелика? А может, Мирта? Или Вивьен? — Эниана перебрала всех, кого считала красавицами, потом миловидных и уже дошла до дурнушек, но Жан качал головой и улыбался.

— Не старайся, я тебе все равно не скажу.

— Хоть намекни. А она красивая?

— Очень.