Эниана едва заметно дернула Жана за рукав и мотнула головой в сторону выхода. По ее бледному лицу Жан догадался, что еще немного, и Энни пополнит статистику падающих в обморок.

Жан громко прокашлялся.

— Извините, что перебиваю, доктор Бруно, вы очень хороший рассказчик, и экспонаты у вас, что надо, но у нас дела, — он достал из кошелька монеты и протянул доктору.

— Какая жалость, что вы спешите. Столько всего интересного осталось. У меня богатый костный материал. Может, глянете одним глазком?

— Спасибо, но мы действительно очень спешим, — поддерживая Эниану, Жан двинулся к выходу.

— Но вы ведь еще зайдете, правда? — с надеждой в голосе поинтересовался доктор Бруно.

— Всенепременно, — заверил его Жан, а Энни слабо качнула головой и улыбнулась.

Оказавшись на улице, Жан поволок Энни к ближайшей скамейке. И как только он усадил ее, она тут же уронила голову на его плечо.

— Может перекусим? — спросил он ее.

Она тряхнула головой и промычала что-то невнятное, но и без слов было ясно, что ответ отрицательный.

— А я бы перекусил.

На свежем воздухе Эниане стало лучше, дурнота отступила. Возможно, этому способствовал травяной отвар, который Жан успел раздобыть, пока Энни сидела, уткнувшись головой в колени.

Приняв глиняную, еще теплую чашку от Жана, Энни скривилась.

— Ты чего? Торговка сказала, что это проверенное средство от дурноты.

— Считай, что мне оно уже помогло, — Энни вернула чашку.

— Но ты даже не пригубила.

— Если бы я пригубила, я бы рассталась не только с тошнотой, но и с тем, что съела на завтрак. Неужели ты не чувствуешь, чем несет от этого варева?

Жан поднес чашку к носу и принюхался.

— Травками пахнет, — пожал плечами он.

— Нет, Жан, пахнет тиной болотной, плесенью и тухлыми яйцами.

— Ничего подобного! — Жан заметно расстроился, ему столько сил стоило отыскать лавку с целебными снадобьями, а Энни нос воротит, причем в прямом смысле.

— Ну и пей его тогда!

— Мне он без надобности, — Жан выплеснул отвар в траву и уставился на Энни, надеясь увидеть на ее лице хоть каплю сожаления.

Она же удивленно хмыкнула:

— Странно, что трава от этой дряни не пожухла. Но, возможно, должно пройти какое-то время.

Ее реплика разозлила Жана. Глиняная чашка с размаха полетела в дерево и раскололась.

— А посуду жаль, — вздохнула Энни, — можно было вернуть ее в лавку и получить назад деньги. Но наш богач Жан привык швыряться деньгами.

— Я смотрю, тебе уже намного лучше стало, раз язвить начинаешь?

— Да! Ты полностью исцелил меня, мой друг. Пойдем гулять! — она протянула Жану руку, и только он ухватил ее, как она подскочила со скамейки.

Обида отпустила Жана быстро. Он уже не дулся, его внимание переключилось на состояние Энианы. За ее показной веселостью он видел то, что она старалась скрыть. Впечатления от посещения анатомического театра все еще не отпускали ее. Одно дело рассматривать требуху в банках, и совсем другое маленьких уродливых младенцев. Бабы они такие. Чувствительные. Все на себя примеряют. Сейчас, небось, думает, как это девять месяцев носить под сердцем, ждать, а потом родить вот такое. Или вообще не разродиться. Жан не был девственником и знал не понаслышке, что там да как у женщин устроено. И по размерам некоторых экземпляров доктора нетрудно было догадаться, что и для матери все закончилось весьма плачевно.

Потому Жан сам потащил ее в гущу людей, собравшихся под раскидистым дубом. На сей раз Энни не проявляла привычного энтузиазма и довольно вяло следовала за Жаном. Виновницей сборища была ворона. Большая, черная, с умно блестящими глазками-бусинками. Она важно расхаживала по небольшому, застеленному мешковиной столику и поглядывала на людей, склонив голову набок.

— Работаем, Карга, работаем, — поговаривал немолодой мужчина в поношенной шляпе и забрызганной чем-то бурым рубахе.

Тогда Карга брала протянутую кем-нибудь монету в три денье, отдавала ее хозяину, доставала из плетеной корзинки свернутое трубочкой предсказание и относила заплатившему. Если человек не умел читать, то подключался хозяин и озвучивал написанное. Никто не мог сказать, чем руководствовалась ворона в выборе предсказания. Часто она брала первую попавшуюся бумажку, а бывало и такое, что перерывала клювом всю корзинку, будто выискивала что-то определенное. Но в том, что ворона эта не простая ни у кого не оставалось сомнений. Если ее пытались надурить и давали монетку в один денье, то Карга клала денье на стол и стучала по нему клювом два раза. Только после того, как человек оплачивал всю сумму, Карга приступала к выполнению своих обязанностей.

Иногда ворона отказывалась работать, тогда хозяин с отборной бранью замахивался на нее, но она успевала отскочить в сторону и даже клюнуть его.

Энни тоже протянула вороне монетку. Карга долго копала в корзине, пока наконец не выбрала предсказание. Энни развернула бумажку и прочитала: «Сегодня вас ждет неожиданная встреча». Энни вежливо поблагодарила ворону, и та каркнула в ответ.

Но когда вороне протянул деньги Жан, ворона вместо того, чтобы вытащить предсказание для Жана принялась расхаживать туда-сюда, хлопая крыльями и надрывно каркая. На крики хозяина Карга не обращала никакого внимания, и он, устав ее запугивать, долбанул ее кулаком. Ворона вскрикнула. Столько боли и отчаяния было в том крике, что Эниана решила, что нельзя оставаться в стороне.