Мне запрет моей бабашки показался бессмысленным и не справедливым. Этот пацан показался мне просто одиноким, я увидел, как он, немного постояв, видимо в надежде что я к нему выйду уходит с опущенной головой, напоследок посмотрев на меня в окне. У него был совершенно потерянный, неловкий и требующий чего-то теплого взгляд. Только из-за родителей его считают каким-то не таким, вешают ярлыки, сравнивают с неудачной семьей. Ребенка, который ещё ничего толком не понимает. С ним можно было поговорить, чему-то научить, как-то дать ему тепло, накормить. Мне было его жаль, больше я его не встречал, но долго помнил о нем, о его взгляде, который был так понятен без слов. Равнодушие порождает в проигнорированных озлобленность. Одиночество будто преследовало меня.

По хозяйству особо я помогать не мог, я был мал, хозяйство было не крупное, моей помощи никто не просил, по мелочам я что-то делал, но чувствовал, что только мешаюсь. Там была чудесная природа. На водонапорной башне жили аисты, целая семья, очень больное гнездо, тихие, изящные и загадочные птицы, за ними было интересно наблюдать.

За домом был огород, за ним поле колючего татарника, необычное и красивое фиолетовое растение манило, но было защищено иглами, им можно было только любоваться, не срывая, красивое, но в тоже время устрашающее растение.

Не далеко от нашего дома была река и пляж, большая река с осыпающимся на противоположной стороне глиняным высоким берегом. Мы ходили купаться туда почти каждый день, там я научился плавать, вначале по собачьи, затем полноценно. Я считаю, что научиться плавать это важно и от этого может зависеть жизнь, никогда не знаешь, что тебя ждет. Путь на пляж проходил через поле, там всегда было много сеновала, смотрелось восхитительно.

У нас была своя натурально выращенная еда, мы из продуктов покупали только хлеб, крупы, макароны, масло, всё остальное у нас было своё. Я никогда не забуду вкус той еды вкуснее которой, наверное, не поем уже никогда. Природа, чистый воздух, натуральная еда, все было прекрасным. Но я был слишком подавлен от скуки и одиночества что бы это ценить и замечать.

Мои бабушка и дедушка почти всегда занимались хозяйством я от них отдалялся и гулял недалеко от дома. Чаще всего сидел на возвышенности перед огородом за нашим садом, смотрел на природу, закат или аистов. Соседний дом был заброшен, из нашего дома он был виден из окна на кухне. Он был темным и заросшим растительностью, как-то с дедушкой мы туда зашли, там было на мое удивление чисто и светло, даже остались кое какие предметы, неплохие сундуки для вещей, мы ради интереса всё осмотрели и ушли. Этот заброшенный дом, обшитый черной смольной кровлей, всегда наводил на меня тревогу, будто там что-то находилось, что-то мрачное и загадочное. Детская восприимчивость и воображение не имеет границ, так жаль, что с возрастом мы всё это теряем.

За нашим домом было кладбище, всего метров 600, и ты там. Я часто там гулял пока мои бабушка и дедушка наводили порядок на могилах родственников. Мне там нравилось, была особая атмосфера таинства. Было комфортно гулять там под солнцем и рассматривать фото с могильных плит. Я толком не думал тогда о смерти или о чем-то в этом роде. Было захватывающе, чувствовалось нечто загадочное, были какие-то непонятные вибрации в душе, какое-то умиротворённое, но в тоже время маниакальное состояние. Не знаю зачем я брал с собой ещё и маленькую зеленую библию, даже толком не зная, что это за книжка. Расхаживая и немного читая библию, я, рассматривая надгробии, годы жизни, фотографии, будто заходил в гости в вечный покой. Отдаляясь, я любил наблюдать за фотографиями покойных, будто их взгляд провожал меня. По их фотографиям я будто чувствовал какую они прожили жизнь, по выражению лица я представлял каким был человек, добрым, хмурым, злым, странным, суровым, весельчаком или ещё совсем не определившимся в себе. Будто люди выбирали фото для последнего пристанища покойного, которое олицетворяло какими они прожили жизнь. А ещё осознание того, что я живу, я мал, во мне полно энергии и всё у меня только-только начинается как-то питало меня проводить там много времени и черпать жизнь осознавая, что она конечна. Я совсем не боялся этого мрачного, но в тоже время дорогого для многих места. Каждый новый день приближает тебя к смерти, что как не осознание этого может заставить жить, творить и ценить близких людей?!

Однажды я ехал на велосипеде из магазина, передо мной на дороге выстроилась толпа местных ребят, младше и постарше, их было примерно человек 13. Я заметил, что настроены они не дружелюбно. Ничего не оставалось как прибавить скорости, в такие моменты понимаешь, остановка – это конец. Они стояли напролом, но конечно же разошлись, когда я подъехал на большой скорости в плотную, я знал, что любой из этих детей отойдет, ведь у всех нас есть инстинкт самосохранения, а в детстве он активно преобладает. Они попытались меня ударить, но промазали, я увернулся, лишь получив несильный удар по спине. Очень хорошо, что никто из них не стал меня преследовать, так как до моего дома было еще метров 70. Я услышал, как они кричали, что мы тебя городской еще найдем и громко смеялись. Я летел домой быстрее ветра, приехал и кинув велосипед я присел отдышаться. Сразу же я осознал, что теперь к моему одиночеству прибавились местные ребята, которые меня ненавидят и хотят причинить боль. Больше всего бросало в ужас от того, что это было без причин, просто так, потому что я не местный. Сидев в полном ступоре и отчаянии на лавочке у своего дома, я услышал, как ко мне кто-то подходит.

– Привет, – нежный девичий голос заставил меня растрогаться, особенно учитывая, что минут 7 назад я был на грани избиения.

– Привет, – растеряно я произнес.

Наступила неловкая пауза пока мы рассматривали друг друга и улыбались, похоже, что от смущения. Эта девушка была с каре, с выразительным лицом и пронзительными голубыми глазами, это был нежный синий, подобный цвету океана, который я видел на фотографиях или в кино.

– Ты живешь рядом? —неуверенно я произнес.

– Да, вот мой дом напротив через дорогу. Ты не замечал меня? – как я мог её не заметить я понятия не имею.

– Нет и это странно.

– Я всегда тебя вижу, ты ходишь потерянный туда-сюда, – она присела ко мне.

– Ничего я не потерянный.

– Ты чем-то болен?

– Нет конечно, с чего ты взяла?

– Ну, ты типа ведешь себя странно, вот и я подумала.

– Я болен только тоской, – сказал я немного обозленным тоном бросив недовольный взгляд в сторону.

– Ты странный, – она улыбнулась, и я улыбнулся ей в ответ.

– Меня зовут Тамила, но ты меня можешь звать Тами. Я зайду как-нибудь, не скучай, – я растерялся.