— Милый, твоя доброта не знает границ! Представляешь, куколка, в прошлый раз он помог породистой овчарке, а уже сегодня не оставил в беде дворняжку!

Скрыл ухмылку в прощальном кивке ошарашенной девушке и, усилив захват на ладони Никки, уволок её вон из зала. Кажется, она сыпала оскорблениями и проклятиями мне в спину, но я не обращал внимания на гневные изречения — как только оказались вдали от посторонних глаз, с чувством завладел желанным ртом. Ворвался языком в горячий водоворот безумства и глухо застонал, ощущая ответные толчки податливого язычка. Такой активный, дерзкий, напрашивающийся втянуть себя губами и сильнее обхватить плотным ободком губ.

— Ты хотел её трахнуть, да?

Улыбнулся, переводя дыхание:

— Не ревнуй…

— Это не ревность! — дёрнула плечом Никки и в возмущении ткнула пальцем в грудь. — Меня злит твоя мудацкая натура!

Перехватил руку и прильнул губами к прохладной ладошке, чувствуя, как её пальцы сотрясала мелкая дрожь:

— Помнишь, что я говорил про отношения? Если выбираю женщину, то безоговорочно верен ей.

— Да, но… — девушка прервала свою мысль тихим хихиканьем, когда пощекотал её ладонь о свою щетину. — У вас, мужчин, натура такая. Вы поддаётесь самцовому инстинкту, поэтому не в силах удержаться от сговорчивых шлюх.

Закатил глаза и не смог сдержать грубых нот в голосе. Чёртова мужская солидарность:

— Знаешь, в чём отличие человека от животного? Человек думает, анализирует и делает выводы, когда животному не даны подобные функции. Так вот, Никки, мужчина, прежде чем бежать за шлюхой с расстёгнутой ширинкой, делает осознанный выбор.

Видел, как неприятный разговор о других женщинах потушил озорной огонёк на дне прекрасных глаз, поэтому поспешил притянуть к себе Никки и прижаться губами к её виску.

— Я сделал осознанный выбор.

— А если передумаешь?

Заглянул в лицо девушки и ответил вопросом на вопрос:

— А если ты передумаешь?

Никки улыбнулась:

— Я честно скажу об этом.

Кивнул, полностью соглашаясь с подобной мыслью, и лукаво поглядел на лестницу, ведущую на верхние этажи:

— Пока не передумала, может, я всё-таки сниму с тебя чёртово платье?

Дьявольский огонёк, вспыхнувший на глубине чёрных глаз, был красноречивее слов. Стоило нам войти в номер, как девушка по-хозяйски обошла апартаменты и заглянула в мини-бар, который к её сожалению оказался пустым. Сама виновата: если бы не злила меня, то я бы не осушил недельный запас выпивки.

В отличие от девушки, не думал терять время зря и избавился от чёрной рубашки, охотно принимаясь за ремень джинс.

— Томас! — остановила черноволосая и, подойдя ко мне вплотную, вцепилась тоненькими пальчиками впряжку ремня. — А ты, правда, «мой»?

Вопрос вызвал улыбку, которую не пытался скрыть, и языком коснулся полных губ, избавляя их от следов глупого вопроса. Пальцы усилили захват на ремне, и девушка игриво отклонила голову от моих ласк, томно заглядывая в глаза:

— Я сама, — довольно дерзко для проявившегося на щеках румянца прошептала Никки и, не отводя своего охренительного взгляда, опустилась на корточки.

Сама, так сама. Я очень даже «за», особенно, когда она проделала влажную дорожку от пупка до преграды в виде жёсткой ткани джинс. Пальцы ловко расправились с ремнём и нарочно медленно спустили змейку молнии вниз, заставляя в нетерпении сжать зубы.

Помог избавить себя от одежды и громко выдохнул, почувствовав, как ладошка накрыла мой выпирающий член и очертила его длину сквозь ткань боксеров. Чёрт! Я слишком сильно хотел неторопливую мисс Стаффорд, слишком сильно истосковался по её округлым формам и слишком долго играл роль послушного монаха, отчего одно прикосновение подтолкнуло к той самой грани. К моему, блядь, перегоранию.

Никки спустила ткань боксеров и с озорной улыбкой наблюдала, как мой полностью готовый, побуревший от перенапряжения член призывно закачался у неё перед глазами. Как бы не старался вдолбить в свою голову отвлечённые мысли, они настойчиво возвращались к невозможно сексуальной черноволосой, а стоило опустить взгляд и увидеть, как пухлые губы поймали головку члена и своей мякотью обласкали его, так не выдержал.

— Хватит! — схватил Никки за плечи и настойчиво поднял на ноги, сам опускаясь на кровать и стараясь не замечать, насколько вызывающе её соски просачивались сквозь шёлковую ткань лифа. Развернул девушку спиной и глухо зашипел, обнаруживая чертовски соблазнительную спину, украшенную тёмно-бордовыми лентами, которые резко дёрнул вниз.

— Почему? — услышал голос Никки и, не проявив должной настойчивости, позволил обернуться. — Тебе не понравилось?

Ну, что за глупышка?

В противовес своему обескураженному тону опустила платье до уровня тонкой талии, открывая для меня вид на гладкое чёрное боди с полукруглым вырезом, украшенного кружевной оторочкой и бантиками вдоль соблазнительной линии декольте.

Чёрт возьми! Хоть о погоде думай!

— Твой умелый ротик не может оставить равнодушным, — избавил девушку от глупых мыслей и сжал пальцами её ладони, помогая переступить через упавшее к ногам платье. Её боди — самая прозрачная вещь, которая только могла существовать в мире. Я видел абсолютно каждую мурашку на прекрасном теле, вздёрнутые соски, гладкий лобок, и положил ладони на ягодицы, с чувством сжимая упругие округлости.