— Почему? — не удержалась от вопроса, не в силах противостоять любопытству, — Ты красив, обаятелен и, что уж тут, богат. Тебе доступна любая девушка, а ты предпочитаешь эскортниц. Почему?

Так и представила расширенные от ужаса глаза Лисы, которая точно бы не пережила этот вечер, став свидетелем моего вопроса. Эта непринятая практика, но когда я следовала системе?

Чарльз в удивлении приподнял брови и, сквозь тёмную бороду, позволил увидеть белоснежную улыбку.

— Скажем так, вы мне интересны.

Не удержалась — громко фыркнула:

— Чем?

Явно не постель служила интересом загадочного мистера Миллера, что он и подтвердил:

— Мне интересны ваши мотивы. Что красивых, я бы рискнул сказать, неглупых девушек заставляет ублажать порой не самых приятных мужчин?

— А ты не догадываешься? Многих «деньги», а кто-то зависим от образа элитной проститутки, других же ничего, кроме жёсткой ебли, не интересует.

Чёрт! Я поздно прикусила язык, почувствовав болезненные импульсы, и с опаской поглядела на Чарльза. Если бы он не был так похож на плюшевого медведя, пусть спортивного, а не пузатого, я бы не волновалась о своём лексиконе. Но как сдерживаться в грубых словах, когда вся ситуация походила на абсурд?

Я начала понимать слова Лисы, которая предупреждала о странностях многих клиентов.

— А что насчёт тебя, Никки? — карий взгляд внимательно исследовал моё лицо и остановился на губах, дожидаясь ответа.

Я бы нагло соврала, если бы сказала, что ненароком прошлась языком по нижней губе, влажной дорожкой очерчивая пухлый контур.

— Меня вынудили обстоятельства, — тихонько произнесла и покачала головой, прогоняя ненужные мысли, — Мне бы не хотелось вдаваться в подробности.

Этого и не требовалось. По глазам Чарльза видела понимание и ни капли желания настоять на конкретике.

Я опустошила стакан лагера и попросила повторить, чувствуя, как разговор навёл на нас двоих «великие» думы, которые были ни к чему сегодняшним вечером. Именно поэтому обожгла горло четвёртым по счёту стаканом алкоголя и уже без былого отвращения взглянула на помещение.

— Круто играет, — обратила внимание задумчивого Чарльза на маленькую сцену, где виртуозно управлялся с гитарой музыкант, — Немного уныло, но круто.

— Бах в современной аранжировке.

— А-а-а, — глубокомысленно протянула я и осушила ещё один стакан. Чем больше пила, тем милее становились все вокруг.

— Я бы потанцевала, — зачем-то ляпнула и с тоской поглядела на музыканта, — Но при Бахе как-то неловко.

Чарльз рассмеялся:

— Здесь под Баха не танцует, — отсалютовал новой дозой лагера и одним глотком принял внутрь, — Здесь под него пьют.

Захохотала в ответ, хотя смех больше был вызван разыгравшимся в моём организме алкоголем. Клянусь, ещё немного лагера, и я бы пересмотрела свои целомудренные взгляды на Чарльза.

— Эй, парень! — крикнула на всё заведение, стараясь привлечь внимание музыканта, — Да-да, красавчик с длинными пальцами, я к тебе обращаюсь!

«Боже, Никки», — где-то в отдалении услышала голос Миллера, но не обратила никакого внимания:

— Мы сейчас поочерёдно представимся перед Богом от тоски! Сыграй что-нибудь повеселее!

Я самодовольно улыбнулась, когда хор голосов поддержал мою идею, и обернулась к покачивающему головой мужчине.

— Будем танцевать!

— Без меня, Ник, я не танцую.

Не сдержалась — закатила глаза, услышав весёлые мотивы из-под струн музыканта:

— Послушай, какой парнишка молодец, знает, как расшевелить народ. Ты не можешь, когда все танцуют, неподвижно сидеть!

Чарльз обвёл помещение весёлым взглядом:

— Никто не танцует, а если ты решишь быть первооткрывателем, привлечёшь лишнее внимание.

— Например, внимание Джека-Потрошителя? — не сдержалась от кокетливого взгляда, и ладонью провела по крепкому предплечью мужчины, — Ты ведь меня защитишь?

Чарльз неопределённо повёл плечом и потянулся за ещё одним стаканом, но я опередила его намерения. Схватила напиток и быстро закружилась по залу, не обращая внимания на скользкие взгляды похотливых пьяниц, оставаясь во власти карих глаз.

Я звонко рассмеялась, когда две подружки-шлюшки решились выбраться из укрытия поближе к оставшемуся в одиночестве Чарльзу, и, вместо соблазняющего манёвра, который планировала проделать, направилась прямиком к сцене.

— Парень, не хочешь взять перекур?

Пальцы музыканта резко остановились, и он заинтересованно уставился на меня:

— Не против подменить, подруга?

Ох, ещё как была не против!

Алкоголь, как следует, разогрел мои голосовые связки и унял дрожь в пальцах, которая непременно наступила бы, окажись я в центре внимания сброда всего Лондона.