“Я все равно не усну до утра. Только проверю, что Коул в порядке. Он даже не проснется”, - тихо прошептала я и в одно движение встала с кровати.

Я не стыдилась своего поступка. Его нельзя было назвать истеричным или инфантильным. Я переживала не за себя, а за другого человека, который, как оказалось, стал для меня не чужим, и это поведение лишь демонстрировало мое к Коулу отношение, но никак не истерику.

Выйдя из спальни, я осмотрелась по сторонам, и если вчера этот дом казался тихим и спокойным, то сейчас каждая тень имела зловещий вид. Однако я аккуратно выдохнула и, выпрямившись, уверенно направилась на третий этаж к спальне Смерти.

Подойдя к массивной двери, я остановилась, но не из-за нерешительности, а для того, чтобы перевести дух. Набрав в грудь воздуха, я повернула ручку и вошла внутрь.

Как только глаза привыкли к темноте, я сделала несколько шагов в сторону кровати и остановилась, чтобы рассмотреть Коула. Из-за того, что в комнате было чертовски темно, единственное, что можно было увидеть, так это силуэт на кровати.

Перестав дышать, я прислушалась, но не различила дыхания Коула — на уши давила такая тишина, что казалось, я слышу, как по моим венам стремительно несется кровь. От страха, что старик Чэн забрал Коула, я тихо сглотнула и сделала еще один шаг к нему.

Внезапно меня будто ударил в грудь какой-то невидимый барьер. Резко отскакивая назад, я вскрикнула, хватаясь за грудь, в следующую секунду загорелся ночник, и послышался голос Коула.

— Ты что здесь делаешь?

По моим глазам ударил свет, я машинально зажмурилась, но уже в следующую секунду подняла взгляд на Коула. Он казался недовольным, и было понятно, почему, но, изучая его лицо, я бы не сказала, что он выглядел сонным.

— Не хотела тебя будить… прости… — я все еще потирала свою грудь, то ли от испуга, то ли от боли, и не понимала, как так получилось, что мне почудилась преграда. Я рассматривала пространство перед собой, и сейчас там ничего не было.

— Что ты здесь делаешь? — повторил он вопрос, а я, переведя взгляд с его лица на тату, поежилась. Казалось, смерть из-под капюшона тоже внимательно следила за мной и ждала ответа.

— Проверяла, в порядке ли ты… — тихо, но уверенно произнесла я.

— Странные объяснения, — он продолжал недовольно смотреть на меня, и меньше всего мне хотелось, чтобы он думал, будто я его боюсь или осуждаю.

Я продолжала растирать грудную клетку, но несмотря на то, что понимала, насколько странно выглядит мое присутствие, мне не было стыдно за свой поступок.

Так и оставшись стоять посреди его спальни, я наконец выдохнула и тихо произнесла:

— Мне приснился Чэн. — Я скривилась, вспоминая окровавленный рот старого китайца, но продолжила: — Он сказал, что придёт за тобой… — Коул молчал, а я развивала мысль дальше: — Потом приснился ты. Вернее то, что осталось от тебя…

Я осознавала, что мои объяснения выглядят по меньшей мере необычно, но других у меня не было, а разыгрывать из себя испугавшуюся вчерашних событий барышню я не собиралась. Я боялась не Смерти, я боялась за Смерть, как бы парадоксально это не звучало.

Секундная пауза и усмешка Коула.

— И ты пришла проверить, что от меня осталось? — спросил он, видимо вновь посчитав мое поведение и реакции забавными.

Но мне улыбаться совсем не хотелось — я всерьез переживала за него. В конце концов, если я поверила в то, что Коул имел способности судить, выносить приговор и приводить его в исполнение, то почему бы мне не прийти и не проверить слова Чэна.

— Я пришла удостовериться, все ли с тобой в порядке, — поправила я и добавила: — Произошедшее меня не испугало. Чэн заслужил свою смерть. Но я переживаю за тебя, каким бы пустым занятием тебе это не казалось.

Я понимала, что он не собирался мне в чем бы то ни было признаваться, но я хотела выразить свой взгляд на вчерашнее происшествие.

— Тебя накрыло от аварии и смерти Чэна. Так бывает, — сейчас он говорил без улыбки, а я не стала с ним спорить — мне не хотелось выглядеть чрезмерно нервной, трясущейся за его жизнь. В комнате повисла тишина, а я так и стояла молча посреди его спальни, пряча тревогу на лице.

— Подойди ко мне, — внезапно послышался его спокойный голос, и я, кивнув, направилась к нему, чувствуя босыми ступнями холодный мрамор.

Но едва я успела сесть на край кровати, как на тумбочке раздалась трель телефона, и я от неожиданности вздрогнула.

Коул посмотрел на экран и, молча встав с постели и накинув халат, вышел из спальни, оставляя меня в тишине черного пространства. Я сидела в зависшем состоянии, и чем больше проходило времени, тем сильнее нарастала тревога. Было пять утра, и, памятуя о ночных звонках из Лондона, я опасалась, что вновь что-то случилось.

Не знаю, сколько прошло минут, но в какой-то момент, я почувствовала, будто на мой затылок кто-то давит. Давит настолько, что я даже не могу пошевелить головой. В высоком, чуть ли не до потолка, черном мраморном изголовье я увидела отражение подходившего к кровати Коула, и хотела повернуться, но не смогла.