– Ты уверена? – спросил я, но Честити зашептала «да-да» еще прежде, чем я успел закончить.

Скользнув пальцами под платье, я стал ласкать и дразнить ее бедра, проведя подушечкой большого пальца по краю трусиков и, наконец, достигнув своей цели.

Подняв руки еще выше по ее бедрам, я стянул с Честити трусики, и она судорожно втянула воздух.

Когда я опустил их до лодыжек, Честити с готовностью переступила через ткань, ее грудь высоко вздымалась. Честити была чертовски близка к оргазму.

Подняв трусики к носу, я вдохнул восхитительно-сладкий аромат. Предсемя уже сочилось с головки, на джинсах явно останется мокрое пятно.

Черт, я еще никогда так не возбуждался от вида трепещущей женщины, а еще даже не касался губами ее киски.

Ухватив Честити за лодыжку, я поднял ее ногу и перекинул через свое плечо.

Она стала бормотать ругательства, которые казались очаровательными, слетая с ее губ. Честити уже поняла, что ее ждало.

Меньше чем через минуту.

– Задери платье, чтобы я увидел твою прелестную киску, Честити.

– Ты все-таки плохой парень, – прошептала она, и я прикусил губу, чтобы сдержать смешок.

– Только когда ты этого хочешь, – сообщил я, склоняясь к ней и проведя языком по внутренней стороне ее бедра.

Честити медленно и неторопливо стала поднимать платье, дюйм за дюймом обнажая сливочную кожу, пока я не заметил небольшую поросль светлых кудряшек, украшавших самую красивую киску, которую я когда-либо видел. Половые губы оказались гладкими и полными, как и на лице. Черт, она само совершенство.

– Сейчас я попробую тебя на вкус, – предупредил я.

Одной рукой обхватив ее бедро, а другой вцепившись в задницу, я прижал киску к своему рту.

Честити вздрогнула, когда я скользнул языком внутрь, раздвигая складки и пробуя скрытый внутри нектар.

Я принялся лакомиться ею, как голодающий, впервые получивший пищу. Кружил языком вокруг пульсирующего клитора и посасывал, усиливая давление там, где это было нужно, ориентируясь на сигналы ее стонов и то, как Честити начинала сильнее тянуть мои волосы.

Она двигала бедрами мне навстречу, беря то, что ей так необходимо, постанывая и едва дыша.

– Боже мой, – воскликнула Честити, приближаясь к разрядке.

Убрав руку с ее бедра, я смочил свой палец во рту и направил его ей между ног, чтобы погрузиться в манящее влагалище.

Ее внутренности жадно обхватили палец в глубине. Вытащив его, я повторил процесс, став ускоряться в унисон с дыханием Честити, пока ее внутренние мышцы не стали сжиматься и пульсировать, а по руке не потекли соки наслаждения.

Содрогнувшись, Честити свернулась вокруг меня, вцепившись мне в волосы.

Узкая, горячая и такая чертовски красивая.

Когда Честити, наконец, пришла в себя, я вынул из нее палец и засунул себе в рот, слизывая каждую каплю. Все это время я не сводил взгляда с раскрасневшейся Честити.

– Ты сладкая, как самые сочные яблоки, – протянул я, и Честити тихо рассмеялась, прикрыв губы ладонью. Я помог ей снова надеть трусики, а потом взял Честити за руку, схватил мишку и пошел по направлению к слабо пробивавшемуся свету в конце коридора.

Там мы обнаружили дверь, выйдя позади аттракционов.

– Готова уйти? – спросил я, обняв ее за талию.

Честити прижала ко мне, будто желая раствориться.

– Да, я удовлетворена.

Верно, так оно и было. 

Я не смог заставить себя принять душ вчера, не испытывая ни малейшего желания смывать с себя аромат Честити. Она была всем и даже большим. Восхитительной, запретной, сладкой, как грех.

Ее тело было невероятно отзывчивым, нуждающимся и совершенным.

В старшей школе я часто слышал жалобы парней, не желавших делать девушкам куни, для меня же не было ничего более желанного, более мужского, чем заставить женщину дрожать и кончить, используя лишь язык. Я бы и искупался в соках Честити, если бы мог.

Я подумал о Боге, звонки которого пропускал. Если сейчас отвечу, он спросит, как продвигается выполнение моего задания, и почему я так долго его избегал.

Я пообещал ему сам и заставил Бога дать мне слово, что мы выполним наши задания, несмотря ни на что. Но я оказался не готов к обрушившимся на меня чувствам.