Элеонора пытается угомонить развеселившихся ребят, и мы, пользуясь случаем, исчезаем за дверью.

— Привет, — в самое ухо произносит он, уже за углом прижимая меня к ближайшей стене.

— Привет, — шепчу севшим от волнения голосом, тяну к нему руки и обнимаю за шею.

— Скучала по мне, Лисичка? — спрашивает, зарываясь носом в мои волосы. — Одуреть ты пахнешь! У меня сейчас грудная клетка разорвется от кайфа.

Он шумно и глубоко вдыхает, а я начинаю хохотать.

— Как обычно, детский шампунь, Ром! С ягодами, — смеюсь и зажмуриваюсь от удовольствия, когда он сильнее сжимает меня в своих железных объятиях.

Ни с чем не сравнимое чувство. Все бы за это отдала…

— Не шампунь, а афродизиак какой-то, — издает смешок. — Так я не понял, Лисицына: ты скучала по мне или нет?

— Не-а, — бессовестно лгу, конечно. Просто для того, чтобы немного его позлить.

Скучала неимоверно. Думала о нем постоянно. Ждала встречи. Так сильно ждала…

— Ну-ка дай проверю, — отодвигается, но лишь за тем, чтобы порывисто прижаться своими губами к моим.

И все… моей Вселенной становится только Он.

Самозабвенно и жадно целуемся прямо посреди пустого, школьного коридора. И стыдно, и волнительно одновременно, но что поделать, если чувства берут верх над доводами рассудка.

Роман оглаживает пальцами мое лицо, спускается к шее и осторожно сжимает ее холодными ладонями. Мягкие, но настойчивые губы целуют меня все жарче, и я неосознанно тяну его к себе за ворот куртки, мокрой от растаявшего снега…

Когда-то я надменно фыркала и качала головой, читая в книжках фразы типа: «колени подкашивались» и «бабочки порхали в животе». Все это мне казалось каким-то выдуманным бредом. И вот, пожалуйста, посмотрите: стою тут и именно со мной происходят все эти невообразимо прекрасные моменты. Будто бы я и есть — та самая героиня романа.

От нашей близости у меня кружится голова, немеют конечности и трепещет сердечко. По сосудам разбегается тепло, посылая импульсы во все нервные окончания. Эйфория… накрыла, не выбраться.

— ЭТО ЧТО ЕЩЕ ЗА СРАМ?! — слышу будто сквозь вакуум. — БЕРКУТОВ, ЛИСИЦЫНА! Вы что мне тут устроили!

Вздрагиваю, осознавая, что за горячими поцелуями нас застал не кто иной, как завуч нашей школы, Венера (Мигера — в переводе на язык здешних гимназистов) Львовна.

Отодвинуть от себя Ромку удается не сразу. Он явно увлекся процессом и останавливаться в его планы не входило.

— ЗА МНОЙ В КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА МАРШ! ОБА! — истошной сиреной вопит Венера Львовна.

Цокот ее каблуков отдается эхом от стен, а мы с Ромой по-прежнему продолжаем стоять и плавиться в глазах друг друга.

С трудом разрываю наш болезненный зрительный контакт и тут же заливаюсь краской, представляя, как мы смотрелись со стороны.

Кошмар! Щеки по ощущениям пунцовые. Что-то я совсем страх потеряла….

— Давненько мы с тобой Бориса не навещали, — усмехается Рома, переплетая наши пальцы. — Ставлю косарь на то, что видеть нас он будет очень рад…

********

Борис Ефимович вместе с нами слушает гневную речь завуча, посвященную, конечно же (та-дам!) нравственным ценностям. Беркутов в этот момент сидит развлекается, а я — по новой сгораю от стыда, потому что под монотонный монолог Венеры его пальцы активно поглаживают мои коленки. Большой дубовый стол сохранит эту тайну навеки.

После воспитательной беседы, Рома уезжает в больницу к Савелию. Я же до седьмого пота тренируюсь в зале. Очень хочется вернуться к своим прежним показателям, но, к сожалению, осенняя пневмония не прошла для меня бесследно. Я потеряла уйму времени, которое могла использовать с пользой. Да что уж теперь причитать! Как случилось, так случилось.

Пока принимаю душ, думаю о Ромке. Улыбаюсь, как дурочка, вспоминая наше горячее приветствие. Ну и пусть, что Мигера нас отчитала, если бы мне дали шанс вернуться в прошлое, я бы, не раздумывая, все повторила еще раз. Вот так вот…

Завязываю на груди полотенце и выхожу в раздевалку. Телефон громко разрывается от входящих уже минуты три. Сто процентов Рома! Решил не нарушать традицию, ведь всю неделю мы часами висели на телефоне. Болтали о том, о сем, о всяких мелочах. С Ромой интересно общаться на любые темы.

Не угадала. На экране высвечивается совсем другое имя. Вот это да! Неожиданно и страшно. Со времен той нашей эпичной поездки в Бобрино от Паровозова не было ни слуху, ни духу.

— Алло, — отвечаю я нехотя.

— Привет, Ляль…

Только слышу его голос, и уже как-то тревожно на душе становится. Зачем звонит?

— Привет, — пытаюсь натянуть носок на ногу. Не получается. В итоге, ставлю телефон на громкую связь и кладу на лавку, чтобы освободить руки.

— Ты сейчас в этой своей гимназии для богатых ублюдков? — интересуется Илья.