Мне посчастливилось присутствовать также на премьере «Одиссея Инока Якутского», режиссером которого был имярек. Это был полный аншлаг. Все радовались, что «Одиссея…» посвящена местной тематике. Тема освоения Севера всегда была горячо любима якутянами. Можно сказать, что это была и есть тема Number One в якутских театрах. Актеры играли на полном подъеме, каждый выкладывался на подмостках без остатка. Особенно удалась сцена крушения корабля, да и вообще все технические составляющие спектакля были очень эффектны. После премьеры в кабинете у директора мы очень интересно поговорили с обозревателем журнала «Страстной бульвар» из Москвы, она собиралась писать о премьере. Помнится, мы очень горячо спорили, нужны ли технические эффекты в «серьезных» спектаклях, не обесценивают ли они его. На второй день опять-таки в кабинете у директора собралась неплохая компания – сам хозяин кабинета, его заместитель и будущий заместитель министра культуры и духовного развития РС(Я) Юрий Козловский, заместитель директора Александра Звонкова, один из лучших актеров театра, его корифей Валентин Антонов и виновник торжества, главный творец шедевра Андрей Борисов. «Самый хороший разговор, на эмоциях», – зафиксировал директор, обрадовавшись полному консенсусу в своем коллективе, удачной премьере, которая всех сдружила.

А вот вторая премьера «Девушка с большим ртом», где режиссером-постановщиком выступал Г. Нестер, прибывший в Якутию из Белоруссии, оказалась очень слабой. Директор записал в своем дневнике-органайзере: «25.12.1999 года. 3-й спектакль-премьера 80-го театрального сезона «Девушка с большим ртом» А. Рида. Архи не понравилось. Завтра, да, скорее сегодня, выдам товарищу режиссеру и Козловскому. Думаю, что экзамен не сдан… Экспромтом все-таки выдал и снова заныло сердце». На мой взгляд, этот спектакль был обычным проходным вариантом, «летним и несерьезным», хотя и шел зимой. Такие постановки всегда были приняты у антрепризных театров. И этот спектакль был ничем не лучше, не хуже остальных среднестатистических перформансов. Я немало таких посмотрела, поэтому отнеслась к «Девушке…» весьма спокойно, как, наверное, многие зрители. Самого Г.Ю. Нестера директор считал человеком неплохим, но вяловатым, пресным, и постановки были похожи на своего творца. Хотя если быть справедливым, во второй половине своей деятельности Нестер уже стал ставить хорошие спектакли, разошелся: «Дамы и гусары», «Сердце Луиджи», «Мою жену звать Морис». Вообще ко двору Русского драмтеатра подошли только два режиссера – Келле-Пелле и Борисов, два местных талантливых деятеля.

Нестер на самом деле восхищался директором театра, он честно признавал, что ему не хватает такой напористости и силы воли, как Ивану Ивановичу. Однажды он подарил директору книгу «Сталин в жизни» и так надписал ее: «У меня сложилось впечатление, что Иван Иванович умеет глубоко и хладнокровно взвешивать все обстоятельства и не тешит себя никакими иллюзиями». Хорошая характеристика собственного босса.

Директор много ожидал от миллениума, «новейшей эры», как он говорил, и считал, что это явно последний год его работы, а на самом деле он доработал до 2008 года, то есть до своего восьмидесятилетия. «Еще 366 дней работы непростого високосного года. 05.06.2000 года будет 5555, то есть четыре пятерки в ГАРДТ им. А.С. Пушкина, – рассуждал директор-нумеролог. И, как всегда, строил планы. – Я проработаю с 01.11.85 года до 15.01.2001 года. А еще 13 мая 2000 года будет 7777 дней директорства. Надо хорошо пожить, хорошо поработать, как я это умею!»

Что же было хорошего, знаменательного у персоны номер один Русского драмтеатра в начале миллениума? Что удалось осуществить? Находим ответы в дневниках. Это подготовка к гастролям в Благовещенске и сами гастроли, конечно. Очень радовался директор тому, что была найдена мощная, «архи интересная» пьеса для гастролей. Далее по тексту у него упоминаются две пьесы – «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера (в трактовке М.Бычкова) и «В сумерках» А. Дударева. Скорее всего, речь все-таки идет о пьесе Дударева. На разведку в Благовещенск директор послал художника Н.Н. Попова и зав. лита Г.В. Иванову, даму требовательную, справедливую и активную. Но подготовка к гастролям шла не очень уж и радужно. Как мы видели выше, вообще театру все давалось нелегко – все премьеры, гастроли, все нововведения. Посмотрим, что об этом пишет Иван Иванович: «Гастроли видоизменили, обрезали. Денег тоже не очень хотят давать. Надо мне добиваться денег любыми средствами. В Нерюнгри, наверное, не поедем. Не хочется унижаться, пусть будет так. Это, получается, жизнь прожита зря?! Некому мне в театре передавать свое мужчинство, а как я об этом мечтал!!! Но, увы, не судьба…». Что ж, такова планида дневника – принимать не только радостные записи, но и горькие сомнения, терзания души, даже минутные слабости сильного человека.

1 марта 2000 года директор с удовольствием констатировал, скорее эмоционально восклицал: «Улетаем в мой любимый град Благовещенск на фестиваль!». А 14 марта того же года наш везучий и неунывающий театральный босс отчитался перед дневником, знававшим разные моменты в его бурной жизни: «Бог дал еще какую удачу! 14-дневная поездка в г.г. Благовещенск и Нерюнгри закончилась архи здорово! Вчера на планерке рассказал при всех и получил благодарность от министра, аплодисменты. Все получилось просто грандиозно! Это очередной верх театра и мой! На планерке в Минкульте выступил перед 34 человеками и сорвал аплодисменты». 16 марта 2000 г. «Был у Президента. Архи здорово! Господи, как же я был им принят!». 17 марта 2000 г. «В газете «Якутия» вышла статья «Три дня, которые потрясли Благовещенск». Провели собрание с коллективом, еще раз обсудили гастроли. Все красиво. Еще раз был у министра, доложил ему о походе к Президенту, узнал, что я теперь – член Совета старейшин РС(Я). Теперь я буду одним из тридцати трех старейшин нашей республики! Еще одна вершина моей жизни. Итак, страница «Благовещенск родной» перевернута! Пойдем к новым удачам! А, может, и до Москвы доберемся?!». Запомним эту фразу «до Москвы доберемся», потому что позже директор добьется своего – ему крайне необходимо было, чтобы о Русском драматическом театре из Якутска узнали в центре земли русской, ведь это будет говорить о большом общественном признании. Мы еще расскажем о «битве за Москву».

А пока кратко – о событиях 2000 года, первого года нового века, отраженных в дневниках этого необычного человека. Творческий процесс, как всегда, не останавливался ни на день, все время что-то репетировали, искали формы выражения, творили. Готовили к генеральному прогону спектакль «Концерт Высоцкого в НИИ», хотели посвятить его строителям театра. Готовили «В сумерках» Дударева. Второй постановкой директор был особенно доволен. Он зафиксировал в своих исповедальных заметках: «29.04.2000 года. Ухожу домой с чувством исполненного долга. Все делалось и делается добросовестно, старательно. Грядет спектакль «В сумерках». Это победный спектакль. Вызываю, если он сможет, А. Дударева!». Премьера «В сумерках» прошла отлично, 05.05.2000 года. Но про Дударева директор ничего не пишет – видимо, драматургу не удалось прилететь в Якутск.

Зато удалось украсить театр к Дню Победы. 8 мая, перед зданием театра собрали ветеранов. Варили для них полевую кашу, угощали боевыми ста граммами водки. Все это подавали в алюминиевых плошках и кружках, как на войне. С парадного крыльца театра пели военные песни. «09.05.2000 года. Вот и Победа! День хороший, теплый. Из всех театров так хорошо украсились только мы. Дежурю с шести утра, люблю восход солнца, я – жаворонок! В. Голуб из Санкт-Петербурга приедет ставить «Мудрец» по Островскому». Иван Иванович, как и любой другой ребенок войны, любил праздновать День Победы. Война глубокими незаживающими рубцами осталась в его сердце: это и уход отца на фронт, и его работа на станке, и зарабатывание денег на семью из пяти человек, обеспечивание всех хлебом, и гибель дяди… У Ивана Ивановича была медаль «За доблестный труд в период Великой Отечественной войны», он ее очень ценил. Одевал эту медаль и медаль отца «За победу над Японией» 9 Мая обязательно.

Но праздники закончились и. как это обычно бывает, начались трудности, серые дни буден. Директор записал с явным неудовольствием: «11.05.2000 г. Утро началось с неприятностей. С «разговора» с Поповым, и с худруком о постановке Островского «Мудрец». Я велел собрать Худсовет. Пришлось опять звонить В. Голубу в Питер». Постепенно все вроде бы урегулировалось, но через несколько дней директор расстроенно отметил: «Опять сердце. Видимо, опять был эмоциональный перегруз, и не всегда аккуратно пил лекарства. Только бы не умереть! Я должен, я просто обязан все сделать в театре! Надо достойно отметить восьмидесятилетие ГРДТ». Как сказал классик: «О, ступайте в театр! Живите и умрите в нем, если сможете…»