В садике мне было скучно, дурацкие забавы других детей я не понимала и не разделяла.

Еще помню, что я ненавидела одну воспитательницу, которая не разрешала во время обеда выходить из-за стола, пока все не съешь, а есть, по моим меркам, надо было очень много.

Однажды я услышала, как воспитатели обсуждали, что из садика убежали две девочки. Я тоже решила убежать. Перелезла через забор и побежала к школе, в которой работали мои родители. Я знала, что меня будут искать у мамы, спряталась и просто слушала, как бегали воспитатели и искали меня. Когда все ушли, я пошла к маме. Она меня тут же отвела обратно в детский сад. Не знаю, чего я ждала еще? Было обидно. Я хотела от нее защиты. Думаю, я восприняла это как самое настоящее предательство.

Еще одно воспоминание.

Была дождливая осень. Папа пришел за мной вечером в садик. Когда я вышла на улицу, увидела огромную собаку породы колли. Она была ласковая и мне очень понравилась. Папа сказал, что она отбилась от хозяина и можно забрать ее домой. Я была очень рада, что у нас теперь будет такая собака.

Утром мама вышла во двор, увидела собаку, о которой папа ее не предупредил, и прогнала ее. Когда я узнала о том, что собака не будет жить у нас, очень сильно расстроилась.

У меня много таких воспоминаний, когда я вместо понимания и поддержки получала нечто совершенно противоположное.

Когда мне было пять или шесть лет, меня положили в больницу одну, без мамы. Где-то я нашла машинку, шла по коридору и тянула ее за собой на веревочке. Колесики вращались — машинка шумела. Видимо, в коридоре было очень тихо, и я одна не вписывалась во всеобщий порядок и тишину. Мне досталось от медсестры за мою излишнюю шумность. Вечером пришла мама. Медсестра пожаловалась ей на меня. Кажется, мне досталось и от мамы. Не знаю почему, но я до сих пор помню, что эта медсестра сказала, что я слишком шумная.

Еще в память врезались два дня, когда меня оставили в садике ночевать. Я не знала, что родители не придут за мной, меня не предупредили. Я ждала до последнего. Пока ждала, поставила рядом несколько стульчиков, задвинула их под стол. Наверное, создала для себя таким образом защитный домик. Я лежала на этих стульчиках под столом и молчала, потому что было очень грустно. Вечерней нянечке не было до меня никакого дела. Я ведь не создавала никому проблем.

Остальные дети были из далеких деревень. Они ночевали в садике постоянно с понедельника по пятницу. Для них все это было привычно. Они праздновали в туалете чью-то свадьбу. Мне это казалось очень глупым занятием.

В садике происходили и другие неприятные моменты.

Дети в спальной комнате спали в алфавитном порядке. Таким образом, моя кровать находилась между кроватями двух мальчиков. Однажды нам не спалось, и один мальчик перебрался на мою кровать и пытался стянуть с меня трусы. Я уж не знаю, что на него нашло: то ли просто любопытство, то ли на родителей насмотрелся. Воспитателей рядом не было.

Еще мне хорошо запомнились мои детские страхи.

Когда я была совсем маленькой, у нас был деревянный дом, и вся семья жила в одной большой комнате. Один или два раза меня не с кем было оставить, и я оставалась дома одна на несколько часов. Наверное, мне тогда было лет пять. Мне было страшно, и я все время просидела, даже не сдвинувшись с места и держа в руках свою кошку. Так было спокойнее.

Когда я пошла в первый класс, родители построили новый дом, огромный по сравнению с первым. Детская комната находилась на втором этаже. С трех сторон комнату окружала веранда, а сверху — чердак. Два окна и одна дверь из комнаты выходили на веранду, где по ночам было совсем темно. Зимой в ветреную погоду на чердаке шелестели обрывки полиэтиленовой пленки. По ночам эти звуки очень пугали.

Я помню, как смотрела на лестницу, ведущую с первого этажа наверх, в темноту детской комнаты, и мне было страшно, что надо подняться туда по лестнице, чтобы включить свет. На веранду в ночное время я даже выйти боялась. Там никогда не было электрического света и по ночам всегда было темно.

Иногда я просыпалась ночью в своей комнате и вглядывалась во тьму. Все предметы казались какими-то необычными, были похожи на каких-то загадочных существ или незнакомых, застывших в неподвижности людей.

Когда я немного подросла, летом, в жару, мы, дети, иногда спали на веранде, смотрели на рассвет, болтали и грызли семечки, почувствовав, что родители нас не могут услышать и можно немного посвоевольничать. В такие моменты мне не было страшно находиться на этой темной веранде.

Я очень хотела ходить в школу, потому что мне не нравилось спать во время тихого часа в садике. Бабушка научила меня писать и читать еще в дошкольном возрасте. Я была хорошо подготовлена, но время обучения в начальной школе вспоминаю с содроганием.

На первом уроке учительница нас спросила: «Кто умеет читать?» Таких в классе оказалось только двое: я и мальчик Андрей. Учительница попросила почитать вслух. Я начала читать. Букварь оказался на чувашском языке, а я училась читать по русскому букварю. Так что получилось не очень хорошо. И тогда, вместо того чтобы похвалить, учительница произнесла: «Дети, как вы думаете, кто прочитал лучше?» А потом сама же и ответила: «Конечно же, Андрей прочитал лучше». Примерно в таком же духе прошла учеба в моем первом классе. Первая учительница, Тамара Алексеевна, меня за что-то невзлюбила. Как бы я ни старалась, я никак не могла получить вожделенную звездочку, которую вклеивали в специальную тетрадь за хорошую работу. Учительница меня просто не замечала, а я приходила домой и плакала. После того как обучение в первом классе закончилось, она ушла в декретный отпуск. И слава богу.