Вторая учительница, Ольга Михайловна, была властной и строгой. Я ее боялась. Один раз она, кажется, порвала мою тетрадь только за то, что я написала «Классная работа» и оставила при этом всего одну пустую строчку после предыдущего упражнения, а не две, как полагалось.

При этом Ольга Михайловна считала меня очень умной и начитанной и давала мне какие-то особые задания. Я лучше всех знала ответы на все вопросы, когда проводились викторины. В этом мне не было равных.

Уроки я все время делала самостоятельно, родители в учебу почти не вмешивались.

Я не любила математику. Помню, во втором или третьем классе у нас были какие-то книжечки для самостоятельной работы. Надо было постоянно понемногу выполнять задания, а потом учительница должна была собрать тетради для проверки. Я задачки из книжки не решала и откладывала все на потом. Однажды на переменке я ляпнула, что решила четырнадцать страниц. Потом мне было стыдно признаться, что я даже не начинала выполнять задания. Когда я пришла домой, рассказала все папе, и мы вместе решили за один вечер задачки на тринадцати страницах. На большее у меня просто не хватило сил. После этого папа говорил, что я настырная и добьюсь того, что мне надо, во что бы то ни стало.

Примерно в это же время все девочки в классе ополчились против меня, категорически не хотели со мной дружить, обзывали «красоточкой» или «фифочкой» (если перевести с чувашского) и делали гадости, хотя я ни одной из них не сделала ничего плохого. Читая сказку «Гадкий утенок» уже во взрослом возрасте, я не раз ловила себя на мысли, что птичий двор из этой сказки — это в точности моя начальная школа. Я молча терпела все, потому что, во-первых, я была из семьи педагогов, а во-вторых, не имела права позорить свою фамилию.

В один из дней мы пошли обедать с классом. Нас было всего тринадцать человек. Девочек было больше, а мальчиков меньше. Работники столовой нам накрывали два столика. Естественно, девочки хотели сидеть с девочками, а мальчики — с мальчиками. Девочки из класса решили мне сделать очередную гадость и сели так, чтобы мне не хватило места за их столиком. Мне не хотелось сидеть с мальчиками, а девочки именно этого и добивались. Я переставила свою тарелку и стакан на столик, где сидели девочки, принесла еще один стул и начала обедать. Девочки шипели, как гусыни, все время обзывались и никак не унимались. Это было совершенно невыносимо, и я толкнула руку одной девочки, которая сидела рядом со мной и как раз подняла стакан с чаем.

Никто не стал разбираться в причинах моего поведения. Учительница разозлилась и отругала только меня. Мама приходила разговаривать с классом, но после этого меня ко всему прочему стали звать ябедой, а жизнь проще не стала. После этого случая дети меня обзывали, а в конце добавляли: «Беги к мамочке, пожалуйся!»

Я до сих пор не понимаю, почему в эту ситуацию не вмешался мой папа, который то ли уже был школьным психологом, то ли вот-вот должен был им стать.

В четвертом классе у моего класса была уже третья учительница. Она относилась ко всем детям одинаково. Это время мне запомнилось первой тройкой, которую я получила в самом начале четверти. Я плохо выполнила домашнее задание по математике, мне было лень напрягаться. Учительница просто поставила мне тройку и никак не прокомментировала, не сказала родителям. Это было для меня совсем непривычно.

Летом моим любимым занятием было катание на самокате. У меня был прекрасный зеленый самокат, на котором я рассекала по улицам и не только. Кататься с холма было еще прикольнее. Однажды я ехала с горки и упала, разодрала себе колени.

Еще я помню, как играла на улице перед домом. На мне было цветастое платье с двумя большими карманами. Мои карманы, как обычно, были доверху набиты всякой интересной мелочью. В какой-то момент я обернулась, посмотрела на дом и подумала: «Что я делаю? Почему мои карманы вечно чем-то набиты? Хорошие девочки должны выглядеть опрятно». Наверное, именно в тот момент я решила, что мне надо быть хорошей, и во многом пересмотрела свое поведение.

Каждое лето к нам в деревню приезжали двоюродные братья и сестры. Все они были старше меня и считали меня малявкой, старались быстрее от меня отвязаться и часто надо мной посмеивались. Тогда я думала, что они городские и поэтому во всем лучше меня: они лучше одевались, были более смелыми и раскованными…

У меня есть двоюродный брат Антон. Он на два года старше меня, и мы с ним в детстве дружили. У Антона всегда было много бредовых идей в голове, и он никогда не задумывался о последствиях. Помню, когда мне было лет шесть или семь, как-то мама полоскала на пруду белье, а мы с Антоном играли рядом. Через какое-то время мама закончила работу и ушла домой. Антон затеял игру: он катал по поверхности воды гусиное перышко, создавал рукой волны, перо уплывало, а я пыталась поймать. В какой-то момент перышко уплыло слишком далеко, я потянулась за ним и упала в воду прямо в одежде и обуви. Я очень сильно испугалась, что утону, и, наверное, сильно кричала, потому что прибежала моя сестра, которая играла довольно далеко от нас. Настя достала меня из воды, повела домой, незаметно вынесла мне сухую одежду и переодела. Родителям мы так и ничего не рассказали.

В другой раз Антон нашел в гараже моего отца гамак. Ему очень хотелось его куда-нибудь повесить. В огороде он, видимо, не нашел для него подходящего места и понес его в лес. Там он подвесил этот гамак не между двумя деревьями, как положено, а между двумя большими ветвями тополя на высоте два-три метра. Потом он позвал меня и мою сестру оценить, как он хорошо придумал. Мы все втроем полезли в гамак. Ветки тополя не выдержали наш вес, и один конец гамака полетел стремительно вниз. Антон и Настя уцепились пальцами за гамак и повисли на высоте, а я лежала на спине и не успела ухватиться. Я пребольно упала. Внизу лежали большие срубленные ветки. Я очень сильно ударилась, получила сотрясение мозга и, кроме того, повредила позвоночник в области поясницы. Когда я встала на ноги, перед глазами все расплывалось. Я еле стояла на ногах. Голова раскалывалась. Низ спины болел. Я кое-как добрела до дома. Совсем не было сил. Я заглянула в дом: там было очень шумно и много гостей. Я не стала заходить в дом, боялась, что родители что-то заподозрят, ушла в летний дом, легла там на сундук и проспала пару часов в полном одиночестве. Взрослые об этом происшествии так ничего и не узнали. Сестра с Антоном не стали ничего рассказывать.