Такого с ним давно не бывало и такого не заменить ничем.

Наверное, оттого и захлестывало его не по-детски. Оттого и нетерпение было столь отчаянно сильным. Оттого, их первый раз вышел таким коротким, быстрым, доведшим до разрядки обоих, но вряд ли утолившим до конца поглотившее их желание.

– Женька-а… - выдохнул Рома, сжимая ее крепче, и перекатился на спину, чтобы она оказалась лежащей сверху, на нем. – Ну привет, Женька.

– А вы жулик, Роман Романович, - рассмеялась она. – Обещали ужин, а сами…

– Ничего подобного! Я нагуливал нам аппетит. Макароны варить или обойдемся тем, что из ресторана привезли?

– Всё зависит от количества еды!

– Сейчас посмотрим, что там с количеством? Подождешь тут? Я сбегаю. Одна нога тут, другая там.

Женька скатилась с него, удобнее устроилась в постели и торжественно кивнула. Роман встал, включил подсветку в изголовье кровати, натянул халат, потом глянул на постель, оценивая открывшуюся виду восхитительную, как ни посмотри, картину и улыбнулся. А потом ушлёпал в неизвестном направлении, чтобы вернуться через четверть часа с подносом, уставленным всевозможными яствами, призванными, кажется, то ли закрепить одержанную в этот вечер их совместную, а не иначе, победу, то ли и правда просто вкусно пожрать на сон грядущий.

Водрузив все это великолепие прямо на одеяло, он с видом человека, весьма довольного жизнью, лениво поинтересовался:

– Вино? Шампанское? Или что-то покрепче? Прости, я пока не знаю, что ты больше любишь.

– Пить на ночь вредно, - сообщила Евгения Андреевна и воодушевленно потянулась к тарелке, на которой располагался довольно внушительный стейк.

– Вот горе-злосчастье, - хохотнул Моджеевский. – А сок?

– Я обдумаю твое предложение, - прозвучало в ответ, впрочем, довольно невнятно, ввиду того, что Женька была увлечена поглощением еды. Рома, похоже, и правда мало что разобравший, развеселился еще больше и уселся у нее в ногах, тоже принявшись за ужин.

– Обдумай, - заявил он. – Готов с тобой согласиться насчет спиртного – завтра на работу. И по той же причине имею еще предложение: оставайся у меня ночевать, а?

Его бровь красиво изогнулась, а сам он мимолетно подумал о том, что обычно не то что ночевать – вообще баб в эту квартиру за все время ни разу и не приводил. Дом – он для отдыха, а любовницы – либо на их территории, либо на нейтральной. В смысле – в гостинице. А Женю сразу же сюда. И даже мысли не возникло, что можно иначе. Удивляясь себе, он поспешил и это наблюдение отложить для последующего анализа. Сейчас оно несколько несвоевременно.

– Останешься? – подкрепил он свою просьбу еще одним коротким словом.

Женька озадаченно хлопнула ресницами, медленно дожевала очередной кусок стейка и проговорила с некоторой долей неуверенности в голосе:

– До моего дома близко…

– Это кошмар, просто ужас как далеко.

Следует констатировать факт, что здесь крепость по имени Евгения Андреевна Малич пала окончательно и бесповоротно. За свою уже не самую короткую и не самую насыщенную жизнь Женька не ночевала дома, если не считать поездок в лагерь и в отпуск, всего-то несколько раз, да и то чаще была у подружек. Но остаться до утра рядом с этим мужчиной в его доме ей и самой до одури хотелось, даже если она и не признавалась в этом себе до самых его слов. И все же она весело усмехнулась и сказала:

– Признайся, что тебе просто лень меня провожать.

– И это тоже, - в том же тоне ответил Рома. – Но учитывая, что я планирую брать тебя на абордаж и после ужина, мы сэкономим кучу времени на сон, если будем спать тут. И вообще...

И вообще – заняло довольно времени, чтобы они перестали о нем думать.

Когда Женя распахнула глаза, то, конечно же, не сразу поняла, где она. Но мерное сопение у плеча и тяжелая рука поперек ее талии живо вернули к реальности. Она улыбнулась и уставилась в потолок, по которому неспешно двигались тени, в отличие от ее мыслей, запорхавших счастливыми мотыльками. Жизнь совершила какой-то необъяснимый зигзаг, и Женька чувствовала себя наполненной и вдохновленной. Наверное, это и есть влюбленность – решила она и довольно потянулась.

Роман что-то сонно промычал, а она выбралась из кровати и, накинув на себя его халат, вышла из спальни. На пороге ей встретился сожитель Моджеевского, знакомый Женьке по набережной. Он посверкивал глазами от слабой подсветки, матово освещавшей коридор, и молча взирал на гостью.

– Привет, Ринго! – бесстрашно проговорила она. Тот поводил бровями и сдвинулся, давая ей пройти.

И Женя отправилась на покорение неизведанных миров в поисках кухни, которая, к счастью, оказалась всего лишь за третьей дверью, а не на другом континенте. Едва она переступила порог, зажегся свет, отчего ей пришлось зажмуриться. Помедлив минуту, она снова открыла глаза и подошла к холодильнику, в надежде обнаружить там сок. Стейк, который она с аппетитом уплетала за ужином, давал о себе знать невероятной жаждой.

Холодильник, к слову, в солнечногорской резиденции Ричарда Гира был как раз-таки в полстены. Только стены здесь по размерам несколько отличались от тех, что были у Светкиных родственников. И за какой из этих дверок «холодильного шкафа» можно было найти чем утолить свою жажду, оставалось только гадать.

Именно этим она и занималась, когда за ее спиной раздались шаги босых ног, шлепающих по полу. Она резко обернулась назад, готовясь увидеть Романа, но вместо него наткнулась на долговязые и худые телеса незнакомого парня. Взъерошенного и в одних трусах. Тот, часто моргая и потирая левый глаз, смотрел на нее, а потом рука его резко опустилась, и он ошалело раскрыл рот, только и выдохнув: