«Мы прикончили одного. Тогда, на горе Логан!» — вытащил я из глубин памяти воспоминание, которое должно было придать мне сил. Я не хотел заодно вспоминать, скольких людей положил тот «Ронин» перед тем, как его получилось уничтожить, и сколько сил было на это затрачено.

Я схватил ближайшую ко мне винтовку, лежащую в сугробе, и торопливо укрылся за ближайшим камнем. Это оказалось удачной идеей, скорее всего, спасшей мне жизнь. Один из уцелевших легионеров 1-го взвода оказался менее расчетлив. Он сделал в «Ронина» длинную очередь из своей винтовки, тем самым обратив на себя внимание. Гиперзвуковые пули, замедленные магнитным полем, звякнули о нанокостюм, не причинив большого вреда. Оставшись стоять прямо и вытянув в сторону стрелка правую руку, словно герой вестерна, «Ронин» выстрелил в ответ из вмонтированной в костюм микроволновой пушки.

Об этой новой разработке мне приходилось лишь слышать. Очевидцы утверждали, что микроволновый заряд частотой в десять-пятнадцать эксогерц, не вмещая никаких твердых частиц, разрушал любую материю с немыслимой силой. Фигурально выражаясь, заряд «скомкивал» любые твердые вещества, сжимал их, разрушая структуру молекул. Разведка Содружества до сих пор не могла решить, не является ли существование оружия мифом, призванным преувеличить заслуги евразийских ученых. Боец, дерзнувший бросить вызов китайскому суперсолдату, убедился в обратном ценой собственной жизни. Со стороны это выглядело так, что голова и верхняя часть туловища легионера буквально взорвались, превратившись в облачко кровавого тумана.

— Твою ж мать! — сжав зубы, прошептал я в отчаянии.

Безусловно, «Ронину» не составило бы труда уничтожить жалкие остатки 1-го взвода, включая и меня. Не исключено, что ему хватило бы сил и на противостояние со всей ротой «Браво», спешащей нам на подмогу.

К счастью, происходящее на нашем участке фронта не осталось незамеченным для всевидящего небесного ока нашей авиации, безраздельно владеющей небом. Оператор «Ястреба», зависшего высоко над облаками, отчаявшись, видимо, выйти с нами на связь и уже не заботясь о том, что в радиусе поражения могут находиться дружественные силы, ударил гиперзвуковой ракетой прямо по «Ронину».

Чудовищный киборг исчез во всепоглощающем облаке дыма и огня. Ударная волна прокатилась на десятки ярдов во все стороны, безжалостно переворачивая и бросая о камни мертвых и раненых легионеров. Камень, за которым я прятался, треснул и раскололся. В ушах зазвенело. Картинка перед глазами вновь заходила ходуном. Лишь полминуты спустя я несмело выглянул из укрытия, желая убедиться, что в рассеивающемся дыму в точке попадания ракеты не маячит больше силуэт страшного противника. После всего увиденного я не удивился бы, если бы этот колосс так и остался стоять. Но, на наше счастье, даже «Ронин» не был неуязвимым.

Я заметил, как из груди, против моей собственной воли, рвется громкий смех. Такое порой бывает, когда подвергаешься сильному стрессу.

— Что, получили, суки китайские?! — закричал я, продолжая смеяться, и показал в направлении вражеских окопов, где установилась мертвая тишина, средний палец. — Помните Владимира и Катерину Войцеховских, а, ублюдки?!

Смех сам собой прекратился, когда я внезапно осознал, что ни отец, ни мать, не обрадовались бы, если бы могли сейчас видеть это. Они считали, что человечеству любой ценой стоит выйти из замкнутого круга мести, не искать больше виноватых. Я не мог знать, не изменили ли они своего мнения перед смертью. Но в глубине души был уверен, что нет.

§ 19

У меня ушла минута, чтобы оценить ситуацию. Из двадцати четырех бойцов 1-го взвода моей роты, который высадился в моей капсуле, только девять были все еще живы, и лишь трое, включая меня — в строю. К нам подтянулось еще пятеро бойцов 3-го взвода роты «Браво» капитана Колда, отправленных в качестве подкрепления. Ждать кого-либо еще в ближайшее время не приходилось. Но никто больше и не требовался. После устранения последнего прептятствия в виде «Ронина» дорога к цели была открыта.

Ввосьмером мы преодолели разгромленную линию обороны евразийцев. Нам не пришлось сделать больше ни одного выстрела — во вражеских окопах, благодаря методичным стараниям «Стрекоз», уже не осталось никого живого. Наконец мы могли видеть наших врагов из плоти и крови. Многим миротворцам такой шанс не выпадал на протяжении всей войны.

Бойцы «непобедимой» Народно-освободительной армии Евразийского Союза были облачены в серую зимнюю униформу, мало отличающуюся от той, что носили солдаты сотню лет назад, с красно-золотыми нашивками со звездами, серпами и молотами. Их головы венчали зеленые шлемы и простенькие серые противогазы, под которыми, я уверен, скрывались ничем не примечательные лица юношей и девушек преимущественно китайской, индийской и славянской внешности. Теперь они безжизненно распластались на дне окопов и траншей, вперемешку со своим оружием и ящиками со снаряжением, не подавая никаких признаков жизни. Если бы здесь не прокатился ЭМИ, убивший всю электронику, я мог бы, наверное, слышать, как из их наушников доносятся приказы командования, требующего от этих солдат-смертников держаться до последней капли крови.

— Туда! — я кивнул в сторону металлической гермодвери в конце траншеи — через нее можно было проникнуть в бункер управления артиллерийской установкой.

Несмотря на пережитый только что кошмар, легионеры действовали слаженно и хладнокровно, помня о плане и четко слушаясь моих команд. Двое бойцов заложили на дверь по маленькому заряду пластической взрывчатки. Укрывшись за изгибами траншей, мы дождались мощного взрыва. Гермодверь со скрежетом натужно слетела с креплений и грохнулась внутрь. Другие двое легионеров забросили в открывшийся проем по осколочной гранате, которые они держали наготове. Хлопки взрывов прервали раздавшийся в дыму кашель и чьи-то панические крики. Пора.