Только в подъезде я перешла на бег. Дверь квартиры была нараспашку, а сама квартира пуста. Я носилась по ней прямо в сапогах, но мама будто испарилась. Трясясь от ужаса и слёз, я снова выбежала в темноту зимнего утра. Передо мной был такой же пустой двор. И гнетущая тишина вокруг.

Это сон… Это точно сон… Иначе и быть не может. Да! Это всё объясняет. Значит надо проснуться. С силой закрыла глаза , подержала немного, но подняв веки , увидела всё тот же двор. Потянулась ущипнуть себя, но снова зазвонил телефон.

– Люся, прекрати стучать,– раздался мамин голос.

– Ма…ма…ты г-де?

– Люся, ты пьяная что ли? Сейчас я дверь открою, хватит рваться.

– Ты дома?

– А где мне быть то?

– Я только, что не нашла тебя в квартире. И кому ты вообще дверь открыла?

– Никому. Я пытаюсь встать со стула на кухне. Но не получается. Смешно даже.

– Мама, мне страшно. Что происходит? Что ты помнишь? Как мне тебя найти? – затараторила я, вновь входя в подъезд.

– Дурью не майся, сейчас дверь открою и поговорим.

– Мама, спроси кто это, пожалуйста. И скажи что ты слышишь из-за двери?

– Твой голос.

– Что я говорю?

– Чтобы я открыла.

– Не открывай.

– Люся, может ты определишься!

Тем временем я дошла до своего этажа и уставилась на распахнутую дверь. Даже отсюда я видела пустую кухню.

– Мама, ты меня слышишь?

Но в трубке тишина сменилась гудками.

Ноги перестали меня держать и я села на ступеньки. Обхватила голову руками и стала молиться. Молитв толком не знала, но нашёптывала что-то похожее. И вновь телефон вывел меня из ступора. На него пришла смска с коротким текстом. Сквозь слёзы я узнала адрес Альберта.

Что? Но мне же уже присылали эту смску. Вчера, перед тем как я…

– Убирайся отсюда!!! – прогремело сбоку, и я аж подскочила.

На лестнице рядом со мной сидел бомж в рваных грязных обмотках. Скалился на меня гнилыми зубами и радовался моему страху.

– Я здесь живу…,– начала объяснять я.

– Это я здесь живу! Убирайся!

– Вы звонили маме?

– Хренаме! Спать мне мешаешь, лярва.

– Но вы хоть видели кто звонил?

Внезапно бомж ощерился ещё сильнее :

– Вииидел.

– Кто?

– А не скажу. Вот принесёшь мне девятодесятку – тогда поговорим. А щаз убирайся.

– Да поймите же! Я маму ищу.

– А я – девятодесятку. Давай же поможем друг другу. Баш на баш, Конфеткина.

– Вы меня знаете? Кто Вы?

Бомж противно заржал. Повеяло гнилью и я инстинктивно отпрянула.

– Не нравится? Слишком вонючий сон для сна получается,– продолжил потешаться странный тип.

И тут внезапная надежда озарила меня:

– Я проснусь. Я обязательно проснусь.

– Вряяяд ли. Просто не успеешь. Здесь всё по-другому.

– Я разберусь. Сон есть сон, он всегда кончается.

– Но Матео умрёт раньше,– сказал бомж и закашлялся. Поглядел на меня и добавил, – через 14 часов уже.

– Кто умрёт? – не поняла я.

– Матео.

– А кто это?

– Сама поймёшь. Если успеешь. А лучше неси девятодесятку.

– И Вы мне скажете, где моя мама?

– Неееет. Так мы не договаривались. Я скажу, кто звонил в двери. А мать свою сама ищи.

– Это нечестно! Я понятия не имею, что такое девятодесятка!

– Тихо!– бомж испуганно заозирался. И действительно, внутри распахнутой квартиры что-то зашумело.

Мой собеседник уловил мой порыв рвануться на шум и схватил за ногу:

– Тебе туда не надо. Девятодесятки там нет.

– Да чёрт с ней!– огрызнулась было я, но бомж с невероятной силой потянул меня за ногу назад и бросил на окно подъезда.

Пробив своим телом стекло, я рухнула в большой сугроб. Судорожно задышала и с трудом приподнялась. На уровне третьего этажа зияла дыра в окне, до которой было не добраться. Подъезд я тоже не смогла открыть, так как ключи вылетели где-то во время полёта.

Надо позвать на помощь. Но кого? Двор всё так же пуст. А если это действительно сон?

И я побрела из двора на улицу. Ожидала увидеть её такой же безлюдной и удивилась, когда оказалась в плотном людском потоке. К кому же обратиться за помощью? Все так спешат, у всех дела. Да никто и слушать не станет историю про пропавшую маму и бомжа с его загадочными девятодесятками.

Единственный человек в этой толпе ,кто с интересом смотрел на меня, был распространителем листовок.

– Вот возьми,– сказал он, протягивая бумажку.