Для папы, избравшего себе профессию дипломата (хоть вернее было бы сказать, что выбор сделала за него судьба) события Сиднейского конгресса имели особенное значение и он относился к ним едва ли не со священным трепетом. Поэтому, хоть я и знал, как и полагается отличнику, общие исторические факты, касающиеся этого события, да и папа о нем не раз рассказывал, я почтительно слушал его воспоминания.

Второй после сэра Уоллеса, председательствовавшего на Конгрессе, Декларацию подписала американский конгрессмен Аманда Бэксхилл. По несколько сомнительному утверждению портала globalaid.net, именно ей в сложившейся ситуации законодательно принадлежит вся полнота президентской власти США. Мисс Бэксхилл выступила гарантом того, что уцелевшие американские авианосные соединения в Тихом и Индийском океане, а также остатки вооруженных сил США на территории Европы и Азии де-юре переходят под юрисдикцию международной организации, воссозданной в новом формате — Содружества наций, и будут использоваться для проведения спасательных операций по всему миру. Третьим подписался премьер-министр Австралийского союза, который давал согласие на размещение штаб-квартиры и иных подразделений Содружества наций в Сиднее, а также гарантировал гражданам и подданным всех государств, независимо от того, присутствовал ли их представитель на Конгрессе, которые пострадали вследствие войны, убежище на территории Австралии (это единственный пункт Декларации, который впоследствии был отменен). Точно известно, что в Сиднее не присутствовал представитель РФ. Китайские посланники, по некоторым данным, явились, однако никаких документов не подписывали, а позднее компартия Китая открестилась от участия в Конгрессе.

Первым же решением, принятым Патриджем в качестве главы Содружества, было решение об утверждении так называемого плана «Ковчег», который, как следует из анналов истории (писанной по канонам Содружества, разумеется) гениальный англичанин разработал в одиночку за 24 часа. Это был план спасения от гибели человеческой цивилизации. И этот план стал основой всего, что делало Содружество в последующие годы, постепенно укрепляясь в роли новой мировой сверхдержавы.

— И что, ты с самого начала верил, что у них получится?

— Ну, не знаю, — усмехнулся папа. — Я бы не назвал это «верой». Скорее «робкой надеждой». Сидней был очень далеко, и перспектива получить от Содружества реальную помощь в обозримом будущем выглядела призрачной. Я понимал, что никакие декларации сами по себе не спасут мир, обращенный в руины. Но все-таки Содружество было для меня каким-то символом, эталоном, на который стоило равняться. Девиз, под которым прошел Сиднейский конгресс, был абсолютно верным, и неважно, придумал ли его лично Патридж и сколько в нем было популизма. Это все равно намного разумнее, чем то, что можно было услышать… с других сторон. Поверь, я не зацикливался на ГСВ. Заходил даже на работавшие российские порталы. Просто для интереса. Думал, что наступивший коллапс выветрит из их голов накопившиеся там штампы и они будут думать только о сохранении жизни, как все остальные нормальные люди. И я уверен, что в отношении большинства обычных людей это действительно было так. Но те, кто администрировал сайты вроде patriot.ru, не спешили забыть о былых противоречиях и вовсе не чувствовали себя в одной лодке со всем остальным миром. Наоборот, градус ненависти и нетерпимости взлетел до небес. Знаешь, что за посты там появлялись? Ну, что-то вроде: «Русские витязи, крепитесь и защищайте Русь-матушку до последней капли крови!» Вначале я думал, что это писали какие-то чокнутые эфэсбэшники. Но потом я услышал версию, что эти посты генерировал искусственный интеллект. У них за последние полвека так наладили мозгопромывочную промышленность, что все было автоматизировано и не требовало человеческого вмешательства. Страны не стало, все погибли или разбежались, а закопанный под толщей железобетона компьютер продолжал еще много лет питаться от резервных батарей и выполнять программу, испуская в информационное пространство все новые метастазы ненависти, гнева и лжи. Они называли его — «Роботролль». Я слышал, в конце концов сами россияне стали пытаться его отключить, но не смогли: машина при объявлении военной тревоги перешла на супер-защищенный автономный режим, в котором никто не может ее отключить. Ходят даже слухи, что подобные системы у них управляли и ракетными войсками стратегического назначения — РВСН, что могло стать одной из причин случившегося.

— Это правда? — ужаснулся я.

— Ну, насчет ракет — это лишь домыслы. А вот насчет пропаганды — кто знает? Мне сложно представить, кто еще, кроме Роботролля, вместо того, чтобы спасать свою семью, мог сутками напролет твердить, что вина в ядерной катастрофе «целиком и полностью лежит на еврейско-сионистской мафии, которая продолжает строить планы по уничтожению Руси и православия из своих защищенных бункеров на территории Израиля и Штатов». Или, например, такое: «Призываем храбрых русских подводников, еще не израсходовавших свой ракетный запас, услышать призыв всех славян, преисполненный боли и праведного гнева, ударить по оплотам сионистов, отомстив за своих матерей, жен и детей, сгоревших в атомном пламени!» Впрочем, какая-то связью с реальностью у них там все-таки была. Можно было прочесть о «славных русских армиях», которые вовсе не уничтожены и не разрознены, а продолжают продвигаться на запад. Позже мы смогли убедиться на примере нашего друга Ильина, что здесь их пропаганда не врала.

Оборвав свой рассказ, папа хлебнул воды, чтобы смочить пересохшее от долгого рассказа горло. Я тем временем задумался об описанном им контрасте между конструктивной позицией Уоллеса Патриджа и неиссякаемой злобой россиян. Пусть даже эти призывы действительно печатала бездушная машина — но ведь были же люди, которые сконструировали такую машину!

— А китайцы, папа? — спросил я. — Я слышал, они тоже много чего сделали в то время.

— Ну, китайские источники изначально были более адекватны. Но и они, знаешь ли, не спешили перестроиться на мирный лад. Кириллические сайты, принадлежащие КНР, были наполнены напыщенной коммунистической риторикой. Ну, вроде: «Народно-освободительная армия Китая одержала уверенную победу над империалистами и нацистами, которые обезумели в агонии неминуемого поражения и попытались повергнуть мир в ядерный хаос». Или: «Жизнь миллионов ни в чем не повинных людей стала непомерной ценой за низвержение несправедливого буржуазно-капиталистического строя, насаженного миру кучкой денежных магнатов, жаждущих еще большего богатства». Китайские источники цинично высмеивали «информацию о якобы каком-то извержении вулкана» и уверенно утверждали, что «гнездо западной плутократии — Вашингтон, стерто с лица земли в результате неудачного запуска ракеты со сверхмощной боеголовкой, нацеленной на Пекин». А вскоре появилось сообщение, что «генеральный секретарь ЦК КПК и почетный председатель Пятого Коммунистического Интернационала Ли Чуньшань поручил принять немедленные меры по оказанию помощи народам, пострадавшим от империалистической и нацистской агрессии в выживании, стабилизации обстановки и установлению справедливого социалистического строя». С этого момента бессмысленную гневную риторику стали сменять разумные призывы к людям «организовываться, создавать коммуны, созывать советы народных депутатов, набирать народные дружины для поддержания порядка, не забывать о чувстве товарищества, бороться с мародерством и преступностью». Позднее китайскими программистами по образу и подобию ГСВ были созданы свои порталы, крупнейшим из которых стала интерактивная Народная энциклопедия по выживанию, где размещались прикладные советы и актуальная информация по местности… Так что, м-м-м, в общем ты прав, они тоже не сидели сложа руки. Но к ним у меня душа никогда не лежала. Знаешь, это совсем другая культура. Они очень отличаются от нас по своей ментальности. У них там хорошо прижилась коммунистическая идеология — она гармонирует с заложенным в их генах коллективизмом…

Папа вдруг остановил свою речь, глянул на мои осоловевшие глаза и вдруг беззвучно рассмеялся, хлопнув себя по лбу.

— Ой. Знаешь, я только что заметил, что меня занесло в такие дебри, которые тебе вовек не нужны. Подумать только, а ведь мы начинали, кажется, с твоей учебы.

— Нет, почему это, мне все это интересно! — запротестовал я, хотя такие слова как «ментальность» и «коллективизм» действительно слегка усыпляли и рассеивали мое внимание.

— Который там час? Ого! Заболтал я тебя. Знаешь, что, Дима — иди-ка ты стели постель. Выбьешься из нормального режима — потом тяжело будем вставать в школу.

— Ну ладно…

— Подумай хорошенько над тем, что я тебе сказал о продолжении учебы. Правда! — в завершение сказал папа, положив руку мне на плечо. — Я рассказывал тебе о Содружестве только для того, чтобы подвести тебя к истине, что там — настоящая жизнь, достойная такого умного и талантливого парня, как ты. Нечего тебе убивать время в этой дыре!

— Это мой дом, пап. Я люблю его.

— Знаю. Это здорово — иметь свой дом. Но поверь моему опыту, Димитрис — жизнь слишком коротка, чтобы сидеть в нем, не показывая носа. Ты и оглянуться не успеешь, как она пролетит, а ты будешь думать: «На что я потратил свое время? Ведь я мечтал полетать в космос!»

— Не буду! Потому что я действительно туда полечу!

— Ха. Я тебе верю. Потом и говорю — не теряй времени.

Ночью я еще долго не спал. Думал о нашем с папой разговоре. Читал в сети статьи об учебных заведениях в Содружестве, о тамошних иммиграционных правилах и вообще о жизни там. Вместо того, чтобы захватывать, открывающиеся перспективы немного пугали. Временами я вспоминал о мамином плохом самочувствии и в сердце шевелилось беспокойство.

Наверное, именно этим вечером я вдруг понял, что сколько бы у меня не было планов и амбиций, как бы я не торопился повзрослеть, — глубоко в душе я не желал, чтобы что-то в моей жизни изменилось. Если задуматься, то я был счастлив — здесь, в Генераторном, в собственной комнатке с хорошо знакомыми стенами с полопавшейся от мороза штукатуркой, под своим старым теплым пледом. Здесь, за стенкой, спят мои любимые родители, всегда готовые поддержать, научить, прийти на помощь и удержать от необдуманного шага. Утром я выйду на родную улицу, где знаком каждый кирпич, увижу лица знакомых прохожих, встречусь с друзьями…