— Здравствуйте Ольга Яковлевна! Я очень рад Вас видеть, жаль что при таких обстоятельствах. И огромное Вам спасибо!

Благодарность, целительнице будет нелишней. Традиция открывать глаза и упираться взглядом в белый потолок становится привычкой. Краска белоснежная, качественная покраска валиком, полос и и выпавшего ворса не наблюдается. Одним словом мечта для открывающего глаза пациента.

— Доброе утро, молодой человек! Я тоже рада тебя видеть. Я конечно приглашала тебя в гости с мамой, но ко мне домой, а не на работу.

Смотрит спокойно, значит опасность миновала. Вспоминаю последние мгновения перед ранением. Клавдия Михайловна, коза реактивная! Если бы не взбрыкнула, не было бы никакого ранения. А так время потеряли. Не успели увернуться. Да еще током шарахнула. Здравствуй, магия, вот и познакомились!

— Да как-то не задался день с самого начала. Понедельник. Он и есть понедельник.

— Я смотрю, ты решил сравнять счет?

— Какой счет, — я не сразу понял вопрос.

— Сколько раз ты просыпался дома?

— Три раза.

— А в этой палате тоже три раза. Пора вместо номера повесить табличку с твоим именем.

— Ольга Яковлевна, а мама не ругалась? — вопрос я задал неспроста. В бытность мою школьником, я панически избегал драк. Причем драк я не боялся. Мне даже хотелось временами немного подраться. Нет, ужас у меня вызывала дотошность матери, которая по каждой полученной в школе царапине устраивала изнуряющие допросы, выясняя, а уж не подрался ли ее сынок и не обидел ли кто ненароком ее чадо. Это было ужасно. Приходилось беречь лицо от малейших царапин. Даже обычный футбол или волейбол мог послужить причиной последующих разбирательств. Так что да, предстоящего разговора с мамой я опасался.

— Нет Адам, не ругалась. Это я ее отчитала и отправила домой. Нечего ей здесь делать. Ничем она помочь не сможет, только нервировать и под ногами путаться. С тобой все в порядке. только организм истощен.

— А что с ним такого? Раны ведь зажили?

— Раны не сами по себе заживают. Это ты их заживляешь твой организм.

— А целитель?

— А целитель лишь включает резервы организма, запускает регенерацию и иммунитет. Остальное делает сам организм и откуда ты думаешь он черпает ресурсы?

— Из организма…

— Правильно! А это значит, в лучшем случае ты сильно похудеешь, а скорее всего он надорвется.

— А мама ничего не говорила, когда мне снова в школу?

— Соскучился уже? Всего-то один день ходил.

— Честно говоря не очень.

— Кстати, твоя учительница приходила,

— Мама ее видела?

— Хотела ее прогнать, но потом передумала.

— Повезло учительнице! Что хотела, хоть..

— Да ты на нее сердитый, чего спасал тогда?

— Не сержусь, просто злой.

— О здоровье твоём беспокоилась, виноватой себя чувствует.

— Нечего было молниями разбрасываться, — буркрул я. Она конечно в своем праве была. Стоит, мирно разговаривает и тут ни с того ни с сего на нее бросается новый ученик. Испугаться немудрено. Только вместо испуга она грамотно пыталась сохранить равновесие и вдобавок угостила разрядом.

— А вот за это она от меня получила, ущерб от ее удара был сильнее, чем от пули, а она очень плохо попала.

— Не волнуйтесь, Ольга Яковлевна, со мной все хорошо.

— Посмотри, какой отважный ученик, учительницу свою спасает, целительницу успокаивает! Настоящий герой!

Надо мной начали подтрунивать, надо сменить тему.

— А какой день сегодня?

— Пятница уже.

— Значит два дня дома буду.

— Вам бы неучам лишь бы в школу не ходить.

Ольга Яковлевна, а Вы мою бабушку знали?

— Знала, Адам, очень хорошо знала. Какой хитрец, знает уже, что женщину нельзя спрашивать о возрасте, молодец. Я твою маму успела понянчить. Когда-нибудь я расскажу о твоей бабушке. Совсем ты меня заговорил. У меня кроме тебя еще другие пациенты есть.

— А когда меня выпишут?

— Вечером проведу еще один осмотр и скорее всего выпишу.

Пока я обдумываю, что опять придется, как в прошлый раз принять импровизированные меры для самообороны, целительница подходит ближе прикасается к моей руке.

— А пока отдохни, наберись сил., - и я проваливаюсь в черноту.

Еще до того, как окончательно проснулся почувствовал, чье-то чужое присутствие. Враждебности не ощутил, поэтому медленно открыл глаза. Мужчина лет сорока. Ведомственная принадлежность со стопроцентной гарантией — Комитет. Еще в юности умел отличать милиционера от прокурорского работника и от чекиста. Описать не смогу, но каждая профессия откладывает свой отпечаток. Умный взгляд серых глаз. Настрой нейтральный. Есть даже некоторый налет, нет не дружелюбия, а чего-то непонятного. Хотя вот, промелькнуло в глубине глаз тщательно скрытая смешинка. Это ты, мил человек, можешь кого угодно провести, меня — нет. Все с тобой ясно, Сарафана насмотрелся.