Боже, почему же так плохо-то?..

Резко останавливаюсь, отчего голова отзывается болью: Бесов стоит перед дверями, перекрывая вход в зал, и смотрит мне в глаза. Его руки убраны в карманы дорогих брюк; поза, скорее, расслабленная, чем напряженная, но взгляд тёмных глаз…

Кто-то серьёзно нацелен на разговор.

– Не сейчас, Бесов, – глухо говорю, хочу пройти мимо.

– Нет, сейчас, – поймав меня за талию своей рукой, спокойно парирует мужчина, а затем уверенно ведёт меня в другую сторону от двери, не давая возможности сбросить его ладонь со своей спины.

– В подсобку ведёшь? – не удерживаюсь я, как мы вдруг неожиданно останавливаемся, а меня резко прижимают к сильному телу.

– Мы можем поговорить и здесь – посреди коридора, но, думаю, Глеб бы этого не одобрил. Как и все гости мэра, – произносит Бесов мне в самые губы.

– С чего ты взял, что я…

– Хватит, – обрывает меня мужчина и заводит в первую попавшуюся дверь… Да вы издеваетесь!

– Я не буду здесь разговаривать! – заявляю с ходу, с ужасом замечая, что хмель начал влиять на речь.

– Что, постель пугает? – усмехается Бесов, по глазам которого четко видно – ему ни разу не весело.

– Чей это номер? – спрашиваю его напряженно.

– Неважно. Этаж снят мэром, так что все номера доступны для… пользования.

Мне стало противно. Я взглянула на Бесова и с удивлением обнаружила, что не мне одной. Он тоже не испытывал симпатии к такого рода… свободе.

– Глеб потеряет меня, – произношу негромко, глядя в пол.

Находиться рядом с Бесовым в закрытом помещении физически тяжело.

Молчание не добавляет мне уверенности.

– А тебя потеряют все светские львицы, – говорю, сама, не зная – зачем.

– Мне плевать на них. Мне плевать на всех, – спокойно произносит Бесов, – ты знаешь, подобные «развлечения» не для меня.

– Но ваша группа будет выступать сегодня на этом мероприятии, – замечаю.

– Это полезно для раскрутки, – говорит Бесов равнодушно, – Мила.

Я поднимаю голову и смотрю на него.

– Прости меня.

Нет… нет-нет-нет! Начинаю качать головой и отходить к выходу, буквально пятясь от него. Я не хочу этого слышать! Я только примирилась с тем, что эта дверь для меня закрыта, как он снова хочет смутить мой ум, давая надежду на то, чего никогда не будет.

– Выслушай меня, – требовательно просит мужчина, когда видит, что я не намерена оставаться с ним в одной комнате.

– Это незачем, Бесов, – продолжаю качать голой, не поднимая глаз; разворачиваюсь, чтобы выйти в коридор.

– Если я это говорю, значит, это имеет значение для меня, – произносит Бесов; я невольно останавливаюсь, – я виноват перед тобой. Я не следил за своим языком, когда говорил тебе тогда все те слова. Я вообще очень часто не фильтрую свою речь. Но на тот момент я был взвинчен, я жаждал возмездия, я не думал ни о тебе, ни о себе, я думал только об одном – о том, как уничтожить Бондарёва.

– Ну, и как? Надумал? – ровно спрашиваю, не пытаясь развернуться.

– Я не стал ему мстить.

– Я очень рада за тебя… – выдавливаю из себя через несколько секунд молчания.

– Я хочу вернуть тебя, – неожиданно произносит Бесов, – хочу вернуть нас «прежних» – тех, что боролись друг с другом в подсобке; тех, что лежали на кровати и говорили ни о чём; тех, что чаще ругались, чем видели друг друга. Я хочу этого, Мила. Мне этого не хватает.

Стою, парализованная.

Боженька, ну, зачем он так со мной?.. Он что, специально? Зачем он говорит мне эти слова?! Это как удар ниже пояса, по самому чувствительному – как пинок по сердцу. Неужели он думает, что я забыла о том, что он мне сказал в Тот День?!…

– Это всё, что ты хотел донести до меня? – напряженно спрашиваю, концентрируясь на дверной ручке.

– Да, – такой же напряжённый ответ.

– Хорошо. Я это услышала, – произношу негромко и стремительно выхожу из номера.

В горле стоит ком: как мне надоело, что все надо мной издеваются! Что все, черт побери, хотят меня использовать! Бесов? Хочет вернуть «нас прежних»? Он что, всерьёз думает, что я на это куплюсь?! После его признания, что между нами двумя всегда будет присутствовать Бондарёв?..