— Здесь я ее подобрал, — сообщил водитель, останавливаясь на обочине дороги.

— Китти? — мягко позвала Сэм. — Нам нужно знать, где вы живете, чтобы отвезти вас домой.

Китти медленно открыла глаза и взглянула на девушку. Потом резко поднялась и отодвинулась, расправила пальто, свернула волосы в узел, словно пытаясь сохранить достоинство.

— Мы вернулись в Лондон? — спросила она.

— Да, вы попросили отвезти вас домой, но мы не знаем, где вы живете.

— Спасибо, что привезли меня обратно. Простите за случившееся, — проговорила Китти.

— Все в порядке, — ответила Сэм с улыбкой. — Хотя, думаю, вам выставят приличный счет за такси.

Китти взглянула на нее, не улыбнувшись в ответ.

— Кто вы?

Сэм секунду поколебалась.

— Меня зовут Саманта, я репортер из «Южных новостей».

— Ну, нет, — произнесла Китти. — Что за люди! Вы преследуете меня днем и ночью?

— Китти, прошу, уделите мне минуту, и я все объясню, — начала Сэм.

— Нет. — Китти повернулась к водителю, повысив голос, чтобы он услышал через разделяющее их стекло. — Прошу вас, высадите эту девушку из моего такси!

— Ну и ну, я почти ощущаю себя Джереми Кайлом [37] , — пробормотал он, открывая свою дверь.

— Я знаю о вашей связи с обителью Святой Маргарет. Полагаю, вы родились там, — быстро проговорила Сэм.

Из глаз Китти брызнули слезы. Какое-то время она молчала, пытаясь успокоиться, потом сухо произнесла:

— Это мое личное дело, вас оно не касается. Если вы попытаетесь напечатать что-то подобное, я подам на вас в суд.

Сэм лихорадочно рылась в сумочке, когда водитель распахнул дверцу машины с ее стороны.

— Выходи, красавица.

— Прошу вас, послушайте. Я прочитала письма девушки по имени Айви. Она пишет о своем пребывании в обители Святой Маргарет. Думаю, вы ее знали. Когда я вас нашла, вы назвали меня Айви. — Сэм выхватила письма, которые бабушка перевязала красной бархатной ленточкой, но Китти их не взяла.

— Держитесь от меня подальше, — холодно бросила она.

— Все люди, которые упоминаются в этих письмах, были связаны с обителью Святой Маргарет. Матушка Карлин, Отец Бенджамин… И все они мертвы. Я совершенно уверена, что их смерти не были случайными, — умоляла Сэм.

Водитель такси взял ее за руку.

— Пойдем, не хочу, чтобы вмешалась полиция.

— Уберите от меня руки! — крикнула Сэм, вырываясь.

— Уходите! — прокричала Китти.

— Хорошо, — сдаваясь, проговорила Сэм, — я уйду. Я знаю, что вы были на месте аварии, в которой погиб ваш отец. Должно быть, ужасно, когда ребенок видит нечто подобное. Я никогда не хотела вас огорчить. Мне очень жаль. Я просто хотела добраться до правды и думала, что вы тоже.

— Подождите. Что вы сказали? — спросила Китти, когда Сэм выбралась из машины.

— Что мне очень жаль, — тихо проговорила Сэм, — и это правда. Просто эти письма слишком сильно на меня повлияли.

— Нет, чуть раньше. О том, что я была на месте аварии, в которой погиб мой отец. — Китти наклонилась к двери.

— Я разговаривала с людьми, жившими возле дороги, на которой произошла авария. Мне рассказали, что был свидетель, который видел девочку в красном пальто. Решили, что вы были с отцом в машине, когда он перевернулся.

— Ну, так что? Мы едем или нет? — проговорил водитель, поднимая руки.

— Это была не я, — пробормотала Китти. — Я впервые услышала об аварии, когда меня разбудила полиция.

— Тогда кто же это был? — спросила Сэм.

Китти приложила руку ко рту.

— Боже…

— Что такое? — спросила Сэм, наклоняясь к ней.

Китти выхватила из бумажника пачку банкнот и сунула их водителю, затем выбралась из такси и взяла Сэм под руку.

— Лучше вернемся ко мне в квартиру, — произнесла она. — Нам нужно поговорить.

Вторник, 5 марта 1957

Айви лежала в темноте, глядя на балки потолка. В соседней кровати тихо плакала девушка. В комнате было мучительно холодно. И все предпочитали спать на боку, поджав под себя ноги, пытаясь сохранить крохи тепла. Запертое окно рядом с кроватью Айви не загораживали шторы, и луна беспрепятственно бросала свет на несчастную девушку в соседней кровати. Такую юную, словно была еще школьницей. Когда она только приехала, то была упитанной и розовощекой, но сейчас ключицы выпирали из-под робы, а бледная кожа вокруг испуганных глаз натянулась. Слезы теперь сопровождали ее постоянно.