Подойдя к раковине, Наб умылся и тупо уставился в стену, каким — то потухшим голосом спросил:

— С ней была мать, где она?

— Я не знаю, это детская хирургия, нам доставили её одну.

— Отведите меня к операционной, я там подожду.

— Хорошо, пойдемте.

Вот так, в одно мгновение рушится жизнь и счастье, словно песок просачивается сквозь пальцы и уходит в небытие. Осознание случившегося никак не могло уложиться в голове. У дверей хирургического отделения присел на кушетку и стал звонить жене, после долгих гудков, на другой стороне послышался голос, мужской голос.

— Слушаю?

— Ты кто, твою мать?! Где моя жена?!

— Наб Цельтрик?

— Да!

— У нас для Вас скорбные новости, Ваша жена, Авелина Цельтрик скон…

Не дослушав, бросил трубку. Убрал телефон в карман, словно это был рядовой звонок. Спустя энное количество времени, показавшееся вечностью, вновь его достал. Выбрав контакт «отец», нажал на зеленую кнопку. Услышав родной хриповатый голос, попытался объяснить, что произошло, но губы не подчинялись. Вместо членораздельной речи, отец услышал невнятное бормотание. Каждая попытка что-то произнести пресекалась волной нестерпимого ужаса. Человек на другом конце пытался успокоить Наба и узнать, что же всё-таки стряслось. С огромным усилием мужчина выговорил адрес больницы, куда нужно приехать.

Спустя двадцать минут в беспамятстве побрел в санузел. Умывшись ледяной водой, встретился с взглядом двойника в зеркале. Теперь он узнал, как выглядит человек, потерявший почти всё на этом свете. Наказание за грехи минувших лет, за всё то, что приходилось делать, и к такой плате невозможно быть готовым. На миг показалось, как собственное отражение скалится, словно судьба празднует победу, красные глаза светятся надменностью, а улыбка на запекшихся губах расползается в разные стороны.

Со всей силы Наб вдарил по стеклянной поверхности. Двойник раскололся, обрисовав вокруг кулака паутину трещин. Наб не останавливался и с диким воплем продолжал бить по нему, пока белый кафель за ним не окрасился в бардовый цвет.

Когда приехал пожилой отец, безутешный мужчина сидел на кушетке. С отсутствующим взглядом и серым лицом, пусто смотрел на большой стенной постер, изображающий бригаду хирургов за делом.

Подойдя ближе, старик присел рядом, обнял сына за плечи, прижал его голову к щеке.

— Авелине позвонил уже?

— Авелины больше нет… — Наб запнулся, — а что с Марочкой не знаю. Доктор сказал ждать.

— Создатель, что это, они были?! — в ужасе отстранился отец, — С утра по телевизору крутят как машина сбила женщину и ребенка на переходе в вашем районе … я даже подумать не мог… Помолимся за Мару, она сильная девочка, Создатель её не оставит! — скупая слеза прокатилась вниз по щеке старика.

Спустя пять часов, в дверях появился хирург. Уверенным шагом направился к ожидающим на скамейке, те молниеносно встали. Врач снял резиновые перчатки.

— Операция прошла успешно, но девочка все-еще в крайне тяжелом состоянии, в коме. Компрессионное повреждение позвоночника и закрытая черепно-мозговая травма с кровоизлиянием в мозг. Вновь перевели в реанимацию, нужно ждать, мы пока бессильны. Либо состояние улучшится, либо, сами понимаете, одно из двух.

— Мы можем что-нибудь сделать, что нужно? — спросил старик.

— В данный момент — ничего. Её страховка покрыла работу нашего ведущего хирурга, но когда состояние стабилизируется, нужно будет вернуть ей подвижность нижних конечностей, потребуется еще не одно вмешательство в организм. И, увы, этого страховка уже не покроет.

— Она парализована? — с ужасом прошептал Наб.

— Да, нижняя часть — полностью.

— Сколько нужно средств?

— Потребуется бригада нейрохирургов из Бэинхолдской медецинской академии и…

— Сколько? — бесцеремонно перебил его мужчина.

— Для начала, можно говорить о сумме, не меньшей чем пять миллионов. Но это нижняя граница. Операции на мозге и спинном мозге очень сложные, особенно у ребенка…Надо быть готовым к тому, что сумма может увеличится в три, или четыре раза. Так как, если не справимся мы, нужно будет везти девочку в Таргедию, в Милейский нейрохирургический центр. Сами знаете, там даже мертвых на ноги ставят. Не буду юлить, скажу прямо — удар был настолько сильным, что, так сказать, вашу дочку чуть ли не пополам переломило. То, что она вообще дышит- огромное чудо. Мне жаль, но мы не всесильные, поэтому никаких гарантий дать не могу. Если появятся еще новости, сообщу, держитесь.

Наб отвернулся и схватился рукой за затылок: «Создатель, для начала, пять миллионов…»

— Возьми мою куртку и езжай домой, ни в коем случае не к Авелине, домой сынок! Её не вернуть, а тебе нужен отдых, я посижу тут, если что, сразу позвоню. Давай сынок, отдохни и подумай… — старик вложил в руки синий пуховик. Наб, сокрушенный и потерянный, без вопросов и пререканий отправился обратно домой, в пустую безжизненную квартиру, в которой уже никогда не услышит звонкий смех жены.

Подходя к дому, понял, что не хочет туда. Единственное, что нужно сейчас- это хорошенько напиться, обколоться или обнюхаться чем-нибудь, только не домой! Там, в прихожей, как он помнил еще по утру, при входе выведена надпись помадой на зеркале, красивым подчерком его жены: «Милый, купи курицу, Реббека рассказала мне рецепт, вечером запечем». Если сейчас её увидит, то тут же выпрыгнет из окна. Побрел в знакомый бар на соседней улице.