А доктор, проводивший утренний осмотр, даже не стал заходить в палату, просто заглянул в приоткрытую дверь и произнёс:

— Как же не вовремя вы к нам угодили. Надо бы провести обследование головного мозга, но праздники… придётся отложить всё это на несколько дней. Впрочем, можете обратиться в платную клинику — так и вам, и нам будет проще.

Утром тридцать первого декабря приехала мать. Она была в новой норковой шубке — непонятно как её пропустили в верхней одежде — и выглядела посвежевшей и радостной. При входе в палату она наморщила нос и недовольно заметила:

— Тут ужасно воняет лекарствами и плесенью. Ремонт, наверное, сто лет не делали. У меня каблук в щель между плитками провалился — чуть ногу не сломала.

Она поставила обшарпанную табуретку возле юлиной кровати, но так и не решилась сесть.

— Ты уже намного лучше выглядишь. Врач сказал, что перелом не опасен. Скоро тебя выпишут. А мы с Александром Николаевичем приготовили тебе сюрприз. Он предлагал не говорить тебе, но сегодня же праздник! Когда ты вернёшься, у тебя будет своя квартира! Собственная! Сможешь там жить со своим Тимофеем. Я решила оставить жилплощадь в твоё единоличное пользование, а сама перееду к Александру Николаевичу, чтобы не мешать. Ты рада?

— Мама, ты про кого вообще говоришь? — удивилась Юля. — Какой ещё Александр Николаевич? Ещё вчера ты мне плакала в трубку, переживала, что папа нас бросил, а сегодня…

— Твой отец всегда был жутким эгоистом, — махнула рукой родительница. — Я была у него прислугой, и только мешала. Пусть теперь живёт в своей Германии, как хочет. Я столько страдала, терпела его выходки, грубость, равнодушие. Ты сама говорила, что я имею право на счастье. Смотри, какую шубку мне Саша подарил… И вот, колечко ещё…

Мать покрутилась на месте, потом остановилась и вытянула вперёд пальцы, демонстрируя золотое колечко с крохотным бриллиантом.

— Могла бы хоть сделать вид, что рада за меня, — обиженно проговорила она, но тут же убрала руку и радостно известила. — Сейчас я тебя с ним познакомлю! Он такой замечательный! Уверена, что вы поладите! Только смени это кислое выражение на лице, ради бога.

— Мама, я ни с кем не хочу сейчас знакомиться, — испугалась Юля. — Я ещё даже не причёсывалась. Выгляжу как пугало. Я не одета!

Но мать уже не слушала. Она подскочила к двери и распахнула её. В палату тут же шагнул невысокий грузный мужчина. Видимо, всё это время он стоял за дверью и слушал их разговор. Юля села в кровати, машинально пригладила рукой волосы и натянула одеяло до подбородка.

Александр Николаевич ей сразу не понравился. В нём всё вызывало неприязнь: его широкая фигура, намечающееся брюшко, модное пальто, которое было ему явно мало и сильно обтягивало тело, круглое лицо с румяными обвисающими щеками, цепкий взгляд, которым он по-хозяйски осмотрел палату. И даже короткие кудряшки волос, возвышающиеся на макушке подобно шапочке, казались Юле ненатуральными. Его губы, видимо, не привыкшие улыбаться, изобразили странную ломаную линию, а затем он произнёс неожиданно приятным бархатным голосом:

— Очень рад, Юлия. Я твой будущий отчим. Можешь называть меня просто — Саша.

Он протянул девушке широкую ладонь с короткими пальцами, и Юле ничего не оставалось делать, как пожать её. Ладонь оказалась сухой, жёсткой и шершавой, словно деревянной.

— Моя фирма занимается ремонтом квартир и дизайном. Пока ты лежишь в больнице, мои мастера сделают из старого жилья настоящий дворец. Это будет мой новогодний подарок. Вернёшься из клиники в новые хоромы.

— Нет! — девушка едва не подскочила на кровати. — Не смейте ничего там трогать! Мама, как ты можешь?! Ты же ещё замужем! Отец вернётся, я уверенна.

— Он не вернётся, — отворачиваясь тихо ответила мать. — Мы созванивались и договорились о разводе. Из квартиры он обещал выписаться.

— Ты заранее всё спланировала! Я поняла! — закричала Юля, сжав кулаки. — Ты нарочно поругалась с отцом, чтобы он уехал!

Мать отшатнулась, словно получила пощёчину.

— Не говори ерунду! Он сам давно хотел сбежать, только повод не находил.

— Нет! — девушка швырнула подушку в её сторону. — я тебе не верю! Папа не поступил бы так!

Мать отступила к двери, загораживая своего ухажёра и заставляя его пятиться к выходу.

— Видимо, при аварии ты слишком сильно ударилась головой и не видишь очевидных фактов, — недовольно проговорила она на прощание. — Если не веришь мне, то позвони своему замечательному отцу и спроси обо всём у него… если он захочет с тобой говорить.

Дверь за матерью захлопнулась, а Юля продолжала сидеть на кровати, чувствуя, как слёзы струйками стекают по щекам. В душе плескалась злость и обида. Ей так нужна была поддержка родителей, но они её бросили, словно дочь никогда для них ничего не значила. Так не должно быть! Да, Юля стала уже взрослой, самостоятельной, но они — её семья! Надо держаться вместе, помогать друг другу. Её сбила машина, но отец даже не позвонил, а мать занята только своим ухажёром.