В один из мартовских вечеров дождь барабанил по крышам домов с каким-то особым неистовством. По тротуарам текли целые реки, грозя затопить всё вокруг.

В квартире Кирилла стояла тишина, лишь мерный шум дождя доносился с улицы. Кирилл подошёл к окну и, коснувшись лбом холодного стекла, тихо сказал: «Прекрасная погода! Не прогуляться ли мне по свежему воздуху?».

Недолго думая, он оделся, взял зонт и вышел под дождь, – будто вырвался из плена. Иногда одинокие стены действительно кажутся пленом.

Кирилл уже перешагнул свой тридцатипятилетний рубеж. Это был сложившийся человек приятной внешности. Выражение его глаз цвета морской глади было обычно спокойным, сосредоточенным, иногда пытливым, реже насмешливым. Ранняя седина слегка посеребрила виски, но это придавало ему какое-то особое очарование.

Кирилл получил два высших образования, имел интересную работу, благоустроенную квартиру, но порой чувствовал себя в этом сложном и противоречивом мире не совсем уверенно и уютно.

С женой они развелись, детей у них не было. Родители Кирилла переехали в те края, где когда-то родились. Молодой мужчина был одинок и растерян.

Однажды ночью, вскоре после развода, он увидел необычный сон. Чей-то голос сказал ему: «Тебе необходимо принять крещение в православной церкви. Это вера твоих предков. Это огромная сила!».

После крещения Кирилл почувствовал охраняющую, оберегающую силу неземного порядка, которую раньше не замечал. Духовный отец вёл с ним долгие беседы. Кирилл иногда спорил с ним, но чаще выслушивал молча, соглашаясь, находя в словах духовника ответы на многие свои вопросы. Однако нелегко за короткий период изменить прежние взгляды на жизнь: на всё нужно время.

Смеркалось. Редкие прохожие с озабоченным видом бежали с зонтами в руках. Видимо им хотелось поскорее укрыться от дождя, добраться до тёплого домашнего очага. Дождь тем временем стал стихать. Кирилл шёл неторопливо, вдыхая полной грудью холодный воздух ранней весны. Он стал вполголоса декламировать стихотворение латвийской поэтессы Мирдзы Кемпе:

Мне сказали: «Полно, море смоет

Боль обид и пыль земных дорог».

Мне сказали: «Море успокоит

Ото всех прилипчивых тревог».

Вот и море! Вот оно волною,

Галькою прибрежною шуршит…

Ничего, что пережито мною,

Не смывает, только ворошит.

И тут он заметил на перекрёстке женщину в светлом утеплённом плаще. Её русые волосы мягко ниспадали из-под берета на плечи. Она держала над головой раскрытый зонт и шла, глядя себе под ноги, словно не замечая ничего вокруг. В её хрупкой фигуре было что-то беззащитное. «Мария?» – удивился Кирилл.

Они познакомились около года назад на концерте в филармонии, стали встречаться, почувствовав духовное родство, но за плечами каждого был развод, поэтому трудно было поверить в новое счастье.

Кирилл сказал Марии в тот первый вечер: «Мне хотелось бы написать большие плакаты и развесить их на улицах: «Люди, не спешите разрушать семьи! Будьте более терпимы и человечны! Избавляйтесь от гордыни! Учитесь прощать себя и других! Не отрекайтесь от близких! Осторожнее! Опасно для всех!».

Дождь снова усилился. Женщина прибавила шагу.

– Маша! – крикнул Кирилл.

Она обернулась. Он побежал ей навстречу, перепрыгивая через лужи.

– Что ты делаешь под дождём?

– То же, что и ты, – ответила она, улыбнувшись, – мокну.

Он почувствовал, что звук её голоса волнует его так, что у него замирает сердце.

После развода ему казалось, что он никогда больше не полюбит, не женится, не обретёт счастье. Такие подарки небеса редко преподносят дважды. Но к Маше Кирилл с первых встреч испытывал нежность, слитую с каким-то ещё более глубоким чувством, и удивлялся, замечая, что не разучился по-юношески переживать, мечтать, очаровываться.

– Машенька, ты совсем продрогла, – он приобнял её. – Давно ты так бродишь?

– Даже не знаю, – рассеянно ответила она. – Я была у подруги, относила ей лекарство.

– Ты не простынешь? Может, зайдём выпить кофе? Неподалёку открыли новое кафе, конечно не Прибалтика, но, по крайней мере, согреемся, спокойно поговорим. Мы давно не виделись. Звонил тебе не раз – телефон молчит.

– Я много работаю, прихожу поздно. Иной раз даже не хочу отвечать на звонки, а иногда рано засыпаю, – в глазах Маши тёплого орехового цвета промелькнуло несколько смущённое выражение.