– Да, клюква. На болотах растет. Я не знаю, есть ли такая в вашем мире.

– Нет. Но вкус знакомый. Когда я была совсем маленькой, папа приносил конфеты. Белые шарики сладкие, а внутри кислая ягода. Эти конфеты были иномирные. Похожий вкус. В нашем мире такого нет.

– Они были отсюда. Я знаю эти конфеты.

До жути странно. Дико. Но я не чувствую себя сумасшедшей. Рядом со мной сидит иномирная девочка-попаданка, которая еще и драконица до кучи, вспоминает клюкву в сахаре, контрабандой притащенную в ее мир отсюда… Время бежит неумолимо, я расплачиваюсь, и мы идем встречать группу. На точке встречи уже стоят мои коллеги. Алена как всегда рассеяна, Витька злой, как сто чертей, а Гуля что-то ищет в смартфоне. Витька, мазнув по нам кислым взглядом, вдруг встряхивается и смотрит ошарашенно.

– Ты с дочкой на работу ходишь?

– Вить, у меня сын. И он вдвое ее старше. Просто знакомая.

– Знаешь, она очень на тебя похожа. Вы даже двигаетесь одинаково.

Упс! Не хватало мне еще сплетен среди коллег.

– Вить, ты перегрелся. Девочка учит языки. Ей надо носителей послушать. Я с ней занимаюсь, вот взяла с собой, в поля.

– Была бы ты мужиком, я подумал бы, что это твоя дочь. Внебрачная. Найденная. Но ты женщина, а вы обычно знаете своих детей…

– Scheissе! (нем. – дерьмо) Витя! Дурь сериальную по ящику смотреть не надо! И пить что-то крепче чая.

– Ну она реально на тебя похожа! Просто ты в молодости.

К счастью подъезжает микроавтобус с туристами, и мы расхватываем своих подопечных. Витька берет двух рослых голландцев и уходит. Мне достается немецкая пара и семья из трех итальянцев.

Представляюсь. Иринирэя жмется ко мне.

– Какая красивая у тебя дочь! – выдает итальянка сразу после того, как я называю свое имя. С искренней и доброй бесцеремонностью, свойственной этой нации, она хватает девочку за руки и крутит, но в ее больших темных глазах нет ничего, кроме доброты и восхищения. Южанка просто любуется нежной светлокожей и светловолосой девушкой, транслируя это окружающим.

Я начинаю работу. Веду туристов по Арбату, попутно слегка подгружая их историческо-культурной информацией. После эпидемии турпоток пока хилый. Работаем с теми, кто есть. Это не доковидные группы по 60 человек. Ничего, перевернется и для нас КАМАЗ с пряниками…Наработаемся еще.

Полюбовавшись на церковь Спаса на Песках и сравнив ее изображение с картиной Поленова «Московский дворик» на экране моего смартфона, медленно идем к высотке МИДа. Работа закончена. Немцы чинно пожимают мне руку, благодарят и суют евровую бумажку чаевых. Итальянцы по традиции обнимаются, плевать они хотели на ковидные правила, тоже дают на чай и идут к остановке автобуса, где их ждет турлидер, и откуда их заберет микроавтобус, чтобы доставить в отель.

– Ну все, я свободна. Поехали.

– Это далеко?

– Не очень. Но пешком долго. И шумно очень.

Я смотрю на Яндекс, который показывает восьмибальные пробки. Чтоб тебя приподняло да шлепнуло! Такси не вызвать. Тащиться по Садовому будем до морковного заговенья. Придется ехать на метро. Достаю служебную транспортную карту и свою социальную. Беру девочку за руку и иду в метро.

Она ошарашена происходящим, что видно по ее глазам и приоткрытому рту, но не дергается и не паникует.

Необычные подземные дворцы, быстрые шумные поезда впечатляют ее. Через двадцать минут мы выходим на «Маяковской». Девочка любуется светлой воздушной станцией с тонкими колоннами, выстроенными в красивую аркаду. Мы поднимаемся по эскалатору и выходим на улицу. Она спрашивает меня:

– А как вы все это двигаете без магии?

– Электричеством. Это тоже магия. Только техническая. Не такая как у вас.

У меня звонит телефон. Турфирма. Срочный заказ на завтра. Беру и отключаюсь. Малышка смотрит изумленно.

– Что это?

– Артефакт связи. По нему любой, кто знает мой личный код, может меня найти. Но на ночь я бросаю на него чары невидимости, поэтому никто меня побеспокоить и разбудить не может. Правда, иногда я забываю их снять и днем. А иногда в нем магия заканчивается и эти чары сами наводятся. Поэтому ношу с собой другой артефакт, для подпитки, – показываю ей дополнительный аккумулятор для смартфона.

– Понятно. Интересно. Долго нам идти?

– Нет. Минут десять. Устала?

– Вовсе нет. Просто хочу понять.

– Тут близко. Сейчас свернем в переулок, и будет потише. Эта улица шумная, машин много.

– Да, и воняют они гадко.

– В нашем мире никто летать не умеет, кроме птиц. У нас есть железные птицы, огромные, как драконы, внутри которых можно летать на большие расстояния. Но сами мы летать не умеем.

– Скажи, Ира, ты, когда работала, ты же говорила не на своем языке, а на каких-то двух других, так?

– Все так. У нас с вашей точки зрения всего одна раса. В нашем мире живут только люди. Но языков у нас великое множество. Поэтому есть такие как я – переводчики. Мы знаем по несколько языков.