— Я же не врач, — рассеянно заметила Джо.

— А я знаю! Ему хуже из-за Лейси, — мрачно констатировала девочка.

— Мне кажется, все сложнее, чем ты думаешь. Человеческий организм — вещь достаточно запутанная и непредсказуемая. Мы напичканы разными генами, гормонами, всякими химическими соединениями, которые влияют на наши эмоции, и иногда комбинации компонентов приводят к тому, что люди начинают грустить.

— Что, все время грустят?

— Нет, к счастью, обычно не все время.

— Знаешь, а ведь Гейб совсем не грустил, пока Лейси не приехала.

— Я тебе о том и говорю: окружение сильно влияет на наши химические соединения.

— Лейси плохо влияет на мои химические соединения, — заявила Урса.

— И на мои.

Они проверили гнезда в дальней части дороги, затем направились к повороту на ферму Гейба. Они как раз подбирались к гнезду индигового кардинала, когда вдали раздалось характерное тарахтение пикапа Гейба.

— Гейб! Гейб! — Девочка выскочила на дорогу, размахивая руками.

Он замедлил скорость и помахал в ответ, но не остановился.

— Почему он не поговорил с нами? — спросила Урса.

— Наверное, не хочет мешать нам работать. И ведь ему тоже пора на работу, верно?

— Но на пять минут мог бы остановиться?

Конечно, мог, вздохнув про себя, признала Джо.

Через час они закончили обход и поехали на перекресток, где стоял лоток Гейба. Как обычно, он сидел под вывеской «Свежие яйца». Джо припарковалась неподалеку на обочине, а Урса выскочила из машины и бросилась к столику Гейба.

— Мы так скучали! — выпалила она. — Почему ты не приезжал?

— Я решил подождать, пока все не уляжется, — сказал он, многозначительно глядя на Джо.

Она встала рядом с Урсой и положила руку на плечо девочки:

— А что, Лейси уже уехала?

— Да, позавчера.

Значит, сестра задержалась на ферме еще на один день.

— И как ты сейчас себя чувствуешь?

— Великолепно, — сказал он с иронией.

— Джо, можно я сегодня побуду у Гейба, как раньше? — с надеждой спросила Урса. — Можно? Ну пожалуйста…

— Почему ты спрашиваешь об этом меня? Лучше узнай у него.

— Нет, нельзя, — сказал Гейб деревянным голосом.

— Но почему?

— Ты сама знаешь почему. Если мать доложит сестре, что видела тебя на ферме, та снова вызовет полицию.

— Но ведь я же спрячусь! Твоя мама никогда не узнает!

— Нет, это плохая идея, — сказал он, отвернувшись и глядя на подъехавшую машину.

— Но можно мне хотя бы навестить котят? Вечером, когда мы с Джо вернемся… Твоя мама не увидит меня в темноте.

Вместо ответа Гейб приветственно махнул рукой женщине средних лет в униформе медсестры, которая подошла к ним:

— Как дела, Джен?

— Ох, после смены устала как собака, пора в постельку! — улыбнулась та. — Мне дюжину, пожалуйста. — Она протянула Гейбу пятидолларовую бумажку.

— Спасибо, мэм, — сказал Гейб, отсчитывая сдачу.

Женщина подхватила картонку с яйцами:

— Хорошего дня, Гейб!

— И вам того же! — Джен зашагала к своей машине, а Гейб поднял со стола потрепанный томик «Дзен и искусство ремонта мотоцикла», сделав вид, что с головой погрузился в чтение.

— Ну как, можно? — сказала Урса.

— Можно что?

— Навестить сегодня вечером котят.

— Я ведь только что объяснил, почему тебе больше нельзя появляться на ферме. Если шериф снова пришлет людей, они заберут тебя и доставят туда, откуда ты явилась. — Покосившись на Джо, он добавил: — Хоть один из нас должен соблюдать закон.

Урса посмотрела на него так, словно видела впервые.

— Пойдем, — сказала Джо, беря ее за руку. Урса не пошевелилась, и Джо пришлось чуть не силой тащить девочку к машине. Гейб не отводил взгляда от книги.

— Джо, почему Гейб злится на нас? — спросила Урса по дороге домой.

— Давай не будем думать, что он злится, — ответила Джо.

Уж лучше бы злился! Но он поступал еще хуже: замораживал душу, запирал на засовы все внутренние двери, оставляя Джо с Урсой снаружи.

Как обычно, они объезжали делянки, но настроение у обеих упало, и Урса чуть ли не впервые молчала целый день. Она даже почти не обратила внимания на лисенка, пробежавшего по краю кукурузного поля. И вечером лицо у нее оставалось бледным и грустным. Джо уже решила, что и мимо поворота на ферму Гейба они проедут в полном молчании.