Егерь начал задыхаться. Из его горла рвались сдавленные рыки. Такие же как во сне. Вот значит как, оргазм и безумная боль звучат в его исполнении примерно одинаково. Она сбросила заклятие. — Для первого раза достаточно. Отвечай: заклинание или артефакт?

Какое-то время он просто глубоко дышал, а потом на силу улыбнувшись, с трудом сказал. — Я помню тебя более невинной, неужели кто-то меня опередил. Уж не Беллатрикс ли? Узнаю её стиль.

— Благодаря тебе, у меня было время с ней посекретичать. И да, она мне показала, как обращаться с дерьмом вроде тебя. — она покрепче перехватила палочку. Он занервничал, когда Гермиона обвела палочкой контур его лица. — Хватит ломать комедию, отвечай мне! Кру..!

Позже прокручивая в памяти этот момент, она не могла сказать себе, было ли ее желание использовать непростительное на егере только лишь блефом.

— Просто, чтобы ты знала, лично я против магглов и грязнокровок ничего не имею, Пенелопа, некоторые из них, — он окинул её оценивающим взглядом, — бывают очень даже вкусными.

У Гермионы перехватило дыхание от такой наглости. Она вытаращилась на мужчину и воскликнула:

— Ты охотился на людей в лесу и сдавал их Министерству или Пожирателям! Это по-твоему хорошее отношение?!

— Кстати, замечу тому же самому Министерству, в котором ты сейчас работаешь, — язвительно сказал мужчина, и вдруг Гермиона просто молча глянула на него. В его словах был смысл. — Я работал официально на Министерство Магии.

Она по-прежнему не знала, что сказать, но так как надо было что-то предпринять, то Гермиона подошла к егерю и вмазала ему пощёчину. От его горячей кожи будто бы прошел электрический разряд, который прокатился по ее ладони и побежал дальше по телу, посылая каждому ее нерву сладкую дрожь. Девушка ойкнула и отскочила. Что это за магия?!

— Годами оттачивал эту фразу для аврората, чтобы оправдать себя? Звучит не сильно убедительно, егерь, — отдышавшись, спросила с презрением.

Мужчина усмехнулся и развалился в кресле. Про себя Герми подивилась тому, что будучи связанным и — прямо скажем — не в лучшем стратегическом положении, вид он сохранял донельзя самодовольный и спокойный. Ее тело все еще странно покалывало.

— Это моя позиция. Я же не лепечу как наш белобрысый аристократический свет, что был под Империусом и не ведал, что творил. Очень даже ведал и считаю, что выполнял свою работу безупречно. Жаль, что никто этого так и не оценил. Но я не расстроен. Так или иначе мой приз будет получен, — он оскалился и смерил Гермиону взглядом ощутимо липким и полным похоти.

— Сомневаюсь, что суд Визенгамота растрогает твоя речь. С таким послужным списком вполне можно получить приглашение в Азкабан. Учитывая, что ты скрывался и прочие отягчающие.

— Ты не могла бы дать мне попить? — мужчина уставился на Гермиону очень невинно, будто бы не он мгновение назад сально поглядывал на ее ноги. Она удивилась, но все же решила выполнить просьбу и потянулась за чаем на столе.

— Воды. Вон там на кухне в кувшине. Очень хочу глоток простой воды. Будь так добра, — они только что обсуждали его отправку в Азкабан и она была вроде во главе этого диалога, но теперь пошла ему за водой, бурча под нос проклятия своей человеколюбивости. Девушка взяла кувшин и принесла его в гостиную. Пока егерь не видел, она понюхала емкость, однако внутри была обычная, ничем не пахнущая вода. Одной рукой крепко держа палочку наставленной на его висок, другой ведьма поднесла кувшин ко рту егеря. Тот жадно сделал несколько глотков. И еще насколько. Как Гермиона поняла потом, сильно больше, чем надо обычному человеку.

Он закончил пить, довольно дружелюбно поблагодарил и, откинувшись на спинку, замер.

Гермиона села в свое место и приготовилась продолжить разговор, потому что хотела наконец-то задать вопрос про оригинального Пия, как краем глаза заметила некоторые изменения.

Контуры псевдо-Пия стали плыть и меняться на глазах. Он увеличился в размере, вытянулись длинные ноги, которым текущие штаны были очевидно сильно коротки. Кисти рук тоже преобразились, пальцы из коротких и полных превратились в достаточно изящные и продолговатые. Седые волосы почернели и удлинились, хоть сама структура не поменялась — они лежали всклокоченными волнами. На лицо Пия упала красная прядь. Гермиону бросило в пот. Егерь ее обманул. Она вскочила, наставив на него палочку. Рука ощутимо дрожала.

Лицо мужчины стало приобретать более жесткие и грубые формы. Мощный подбородок, высокие скулы и полные очень четкие по контуру губы, усмехающиеся злобно, проступили под кожей псведо-Пия, являя свету незабываемые черты егеря. Девушка сглотнула. Теплые карие глаза посветлели до голубого, льдистого цвета. Волк снял овечью шкуру и теперь скалился во всем своем непристойном великолепии.

Лицо, которое преследовало ее во снах. Которое она так привыкла целовать. Он был мёртв, лучше бы ему таким и оставаться! Чёртов егерь!

Тот же, достав свою самую очаровательную улыбку хищника, завидевшего обед, сказал, конечно же:

— Привет, красавица.

Слова прошили ее на сквозь, только благодаря истинно гриффиндорской упертости, девушка устояла на ногах. Он был здесь. Живой. С ней. Одни в затерянном краю. Вдвоем. Не зная, что именно она должна чувствовать, Гермиона выбрала ненависть и сердито воскликнула: — Ах, ты сукин сын, ты заставил меня принести тебе зелье?!

— Ты хотела снять с меня маску, я сделал то, что ты просила. И нет, там действительно вода, просто если ее количество превышает количество оборотки в организме, то магия распадается, — мужчина нагло и довольно улыбался, отчасти потому, что заметил реакцию девчонки на его настоящую внешность. Пожалуй, она была в ужасе и ему это определенно нравилось. Ее большие глаза распахнулись еще шире, а рот соблазнительно приоткрылся. Она, казалось, вся застыла и сказала почти жалобно: