— Ну, скотч! — развел руками недоуменно.

— Ножки Пенелопы?! Серьезно? — воскликнула ведьма.

— А что такое, милая? Скотч как скотч, — усмехнулся он, приняв закрытую позу, он смотрел на нее сверху вниз, попутно снимая заклинания с глаз и ботинок. — Ты хотела, чтобы я сходил. Я сходил. Че тебе не нравится?

Гермиона задохнулась от злости.

— Ты подсунул моим родителям виски…

— Со вкусом киски, да, — злобно зашипел он. — Кстати, об этом.

Гермиона вытаращилась на него и почувствовала, как предательски краснеют ее щеки. Вот же!

Егерь как-то разом весь напрягся, потянулся, в этом движении было мало человеческого. Он пошел к ней нарочито медленно, нарочито плавно, будто затаившийся хищник решил-таки сделать один единственный прыжок к своей добыче. В ледяных глазах читалась решимость.

Девушка запаниковала, она сжала палочку в руке. Возможно, ей стоило быть с ним помягче и не орать так, а поблагодарить? Она сглотнула комок, вставший в горле. Сердце бросилось в пляс.

— Спасибо, что сходил со мной, — неуверенно начала она и увидела, как Скабиор иронично дернул уголком рта, не переставая наступать. Она попятилась и наткнулась спиной на стену. В ту же секунду он оказался рядом, прижимаясь к ней всем горячим телом, его рука легла на ее шею, заставляя запрокинуть голову и смотреть в глаза.

— Пожалуйста, — жалобно выдохнула ведьма. Он был опять так близко, что стало тяжело дышать. Виски, вишневый дым и чертова ваниль навязались на язык.

— Именно эти слова я и хотел бы от тебя услышать, милая, — выдохнул он ей в шею, мгновенно посылая по ее телу дрожь. Скабиор весь вечер наблюдал за тем, как она дразнит его в этом своем красном платье, и старался держать себя в руках. Но теперь в этом совсем не было необходимости. Он склонил голову, вдыхая ее безумный запах с изящных ключиц, зовущих его из выреза платья, потом поцеловал в шею, чуть прикусывая зубами кожу.

Гермиона вдруг осознала, что все. Забеги окончены. Теперь-то он никуда ее не отпустит. Да и сама она совсем не хотела уходить, только сильнее распаляясь изнутри от его прикосновений и подставляясь телом под горячие руки.

— Ты славно меня помучила, красавица, но теперь довольно, — чуть севшим голосом сказал егерь и впился в ее губы.

Ведьма поняла, что тогда на озере, егерь пытался быть нежным и кротким, сейчас он целовал ее совсем иначе. Жадно, дико и совсем по-звериному. Так, как во снах, стараясь вырвать из нее последние крохи воздуха, заставить ее судорожно цепляться за него, чтобы не упасть из-за нехватки дыхания. Сознание приятно поплыло, отдавая тело полностью в его власть. Он отпустил ее, давая немного кислорода, чтобы потом забрать его уже в следующем голодном поцелуе.

И его руки. Они были везде. На платье, под платьем. Она немного потерялась в пространстве, только холодная деревянная стена, к которой Герми прижималась спиной, давала ей некоторое понятие о том, где верх, где низ. Да и не нужно оно ей было сейчас, ей нужен был он. Чертов егерь из ее снов.

И он был здесь. Вполне живой и готовый это доказать. Раз в жизни. Отпустить контроль. Люмос, черт побери, и пусть здесь все сгорит! Ведьма как безумная отвечала на его поцелуй, сама начиная прикусывать губы егеря, стараясь утолить жажду бушующую внутри ее тела. На ощупь она нашла пуговицы на его жилете и попыталась расстегнуть их.

Губами она почувствовала, как Скабиор усмехнулся ее неудачной попытке и сам снял жилет, не отрываясь, впрочем, от нее. А вот с рубашкой удалось гораздо легче справиться. Опустив руки на грудь мужчины, она ощутила его кожу, такую горячую, что, казалось, она плавилась об этот жар. Кончиками пальцев она ощущала дорожки шрамов на его спине, их было очень много и девушке вдруг очень захотелось почувствовать их губами.

Она оторвалась от поцелуя, встала на мыски и сама стала целовать егеря в шею, туда, где была черная ощеренная пасть волка. Чёрные небрежные штрихи шли от левой груди до плеча и уходили за спину, сливаясь там в сплошную тьму.

Зубастая пасть, бешеные глаза, вечный мрак. Волк, пожирающий солнце. Рагнарек.

Татуировка бугрилась под нежной кожей ее губ, принося ей странное удовольствие. Но она здесь не за этим, перейдя на правую сторону его шеи, она с наслаждением запустила зубы в его кожу, а потом внутренне содрогнулась от того, как егерь сдавленно зарычал.

Он намотал на кулак ее волосы, отвлекая от себя, и внимательно посмотрел ей в лицо. Гермиона тяжело дышала, хватая воздух, ее взгляд туманился, алые губы распухли от поцелуев. У Крейга перехватило дыхание от увиденного. Прижавшись к ней лбом, он выдохнул ей прямо в рот:

— Привет, красавица.

Этот шепот прокатился по каждому нервному окончанию в ее коже, воспламеняя их, сводя мышцы между ног сладкой судорогой. Вместо ответа Гермиона бросилась целовать его, снова и снова проглатывая их пьянящий запах. В какой-то момент ноги изменили ей и подкосились, Скабиор успел подхватить ее под бедра, безбожно задирая ткань платья, она вцепилась в него ногами, зависнув в воздухе, с прижатой к стене спиной. Егерь остался только в брюках, она явственно ощутила его возбуждение, упершееся прямо в тонкую ткань ее трусиков. Осознание того, что он так близко, что уже почти в ней, снесло ей крышу окончательно. Магия проходила сквозь их тела, сплетаясь воедино в их сомкнутых губах, она звала их, убеждала слиться воедино.