– Послушай, Маг. Речь идет не о смерти. Я буду страховать тебя снаружи. Просто вытащу тебя оттуда, если ты потеряешь сознание. За секунду не умирают. Я обмотаю тебя веревкой и вытащу.

– А иначе это нельзя проверить?

– Нельзя. Ну так как?

Она не ответила. Они стояли посредине аллейки, и Мольнар знал, что рано или поздно к ним кто-нибудь подойдет и прервет этот разговор, который ему нужно было довести до конца.

– Это шанс и для тебя. Никому, кроме меня, не придет в голову попробовать. Вы все здесь боитесь Эгберга. Не отрицай, это видно. А для такого эксперимента одного человека недостаточно. Подумай о Бертольде. Если бы кто-нибудь вытащил его оттуда, он был бы жив сейчас. Но он проверял один.

– Проверял?

– Я так думаю. Он должен был заметить то же, что и я.

– Я боюсь, профессор, но попробую. Если дело не выгорит, я буду на твоей совести.

Он думал, что Маг улыбнется, но она смотрела на него так же внимательно, как раньше.

– Когда ты собираешься попробовать, профессор?
– спросила она,

– Сейчас. Сможешь? Веревку я приготовил.

– Хорошо, Я только переоденусь.

– Зачем?

– На случай, если ничего не выйдет. Это платье не самое лучшее.

– Но, Маг, будь благоразумна. Идем!

Теперь она улыбнулась ему.

– Ладно. Не бойся, профессор. Я не спрячусь в кусты. И войду туда дело решенное.

В институт он вернулся один. Они встретились возле лестницы, ведущей в подземелье. Здесь было холодно, и Мольнар чувствовал затхлый запах сырого подвала. Лестница была широкая, а сбоку от нее наклонно вниз уходил бетонный пандус. У входа в бункер он заканчивался полукруглым отверстием, в которое въезжали тележки с препаратами. Мольнар побывал здесь раньше и рядом, в ворохе оберточной бумаги, спрятал веревку. Она состояла из двух накрепко связанных морским узлом коротких веревок, которые использовались для задергивания штор в его комнате. Он снял их на заре, когда только начинало рассветать, и надеялся, что те, что могут наблюдать за ним, спят. Маг даже не проверила надежность узла. Мольнар обвязал ее в талии так, что она едва дышала, а потом несколько раз дернул веревку, проверяя, выдержит ли она Маг. Он хотел вытащить ее наверх на канате, как планировал раньше, но был слишком слаб для этого.

– Готово, - сказал он.

Маг не колебалась. Она вошла в бункер так глубоко, что веревка натянулась. Мольнар несколько секунд ждал.

– Что ты чувствуешь?
– спросил он.

– Кажется, ничего. Только очень жарко.

– Это от напряжения,

Он посмотрел на часы. Прошла минута.

– А сейчас?

– Ничего. В самом деле ничего.

Через пять минут, когда Маг вышла из бункера, Мольнар уже знал, что был прав.

– Мы выиграли. Маг, - сказал он, отвязывая веревку. В полутьме были видны очертания ее лица.

– Значит, я свободна?..
– Она говорила медленно, с трудом.

– Да.

– Это великолепно, профессор.
– Маг резко повернулась и побежала вверх, к светлому прямоугольнику выхода. Мольнар сложил веревку, спрятал ее под оберточную бумагу и пошел по лестнице вслед за Маг. На середине пандуса он заметил сандалию.

Итак, поля не было. Теперь Мольнар мог просто выйти за ограду и спуститься вниз к городку. Наверняка какой-нибудь корабль забрал бы его и через пять-шесть дней он вернулся бы к себе, если только его комнату за это время еще не сдали. Но Бертольд умер, и это его беспокоило. Мольнар был уже немолод и старался действовать без спешки. Он решил повторить эксперимент.

"Я войду внутрь, а Маг будет страховать меня, размышлял Мольнар. Только хватит ли у нее сил, чтобы достать меня оттуда, если я потеряю сознание?" Он решил, что обдумает это после ужина. Но после ужина пришел Эгберг.

– Мне кажется, профессор, что нам нужно поговорить, - сказал он и сел в кресло, убрав с него какие-то вещи Мольнара.

– Я уже давно жду этого.

– У меня не получалось прийти раньше, потому что я не знал результатов анализов и тестов. Зато теперь у меня есть полное представление о состоянии вашего здоровья.

– Полное?

– Да. Мы проверили все очень тщательно. Оказалось, что мое первоначальное заключение было правильным. Состояние вашего организма не допускает возможности трансплантации автономного сердечного органа.

– Как это понимать?

– Сейчас ваше сердце приводится в движение энергией извне, вырабатываемой генератором силового поля, здесь, в институте. Поэтому вам нельзя покидать институт.

– И вы не собираетесь пересадить мне автономное сердце?

– Нет.

– Я люблю прямые ответы. Но вы совершили преступление. Я не давал согласия на такую операцию.

– Я спасал вам жизнь. Мне пришлось выбрать ту систему искусственного сердца, которая у меня имелась. Вам так же хорошо, как и мне, известно, что по этой причине ни один суд не станет взыскивать с меня денежный штраф.

– Но я имею право требовать замены этого сердца.

– Конечно. Если вы выплатите стоимость автономной системы, а также операции по ее трансплантации.

– Это нереально. И вы об этом знаете, Эгберг.

– Знаю.

– Итак, как долго вы собираетесь продержать меня здесь, в институте?