Шрифт:
– Доктор не разрешает, а?
– заговорил Джозеф.
– Я сам бросил курить.
– Меня на это не хватит. Когда-то я пытался. Мне нравятся эти сигареты. Я покупаю их оптом в городе. Их доставляют сюда контрабандой.
– Для этого надо еще выбраться туда.
– Вам не о чем жалеть. Гнусная дыра.
– Вы можете ездить и дальше. На машине это пустяк.
– Не могу, доктор мне не позволяет. Мы все время должны находиться на месте.
– А он сам выезжает?
– Когда-то навещал родных - недалеко отсюда, километрах в пятидесяти. А сейчас и он не выбирается.
– Почему?
– Не знаю. Говорят, он развелся с женой,
– В самом деле?
– Со мной он не слишком откровенен, - Джозеф взял поднос.
– А вам еще не надоело?
– Может быть, самую малость. Но работа хорошая. Где-то же надо работать.
– Вы здесь сильно заняты?
– Я все делаю. Вы сами видите.
– У вас самые разные обязанности. Ведь институт - это почти фабрика, по крайней мере судя по количеству потребляемой энергии.
– Не стоит преувеличивать. Все обходится дистанционным управлением и передачей информации. Да и мощности здесь не такие большие. Кроме того, проверять специальную аппаратуру приезжают со стороны.
– Я хотел бы когда-нибудь увидеть эту вашу аппаратуру.
– К сожалению, это невозможно. На этот счет у нас очень строгие указания. В случае какой-нибудь аварии большую часть экспериментов приходится повторять. Не говоря уже о биологическом материале, которым здесь дорожат. Конечно, у нас есть предохранители.
– Собственное аварийное питание?
– Да.
– Понятно. При малых мощностях это самый простой выход.
Джозеф внимательно посмотрел на Мольнара.
– Мне говорили, что вы невролог.
– Разное говорят, но моя специальность гораздо ближе к вашей, чем вам кажется, - сказал Мольнар, не следя за тем, что говорит. Он уже думал о чем-то другом, о небольшой мощности, потребляемой институтом, и пришел к выводу, что один из них - Эгберг или Джозеф- говорит неправду. "Я выясню это", - решил Мольнар, уже зная, как добьется своего. Он даже не заметил, как Джозеф вышел.
На следующий день Мольнар встретил Маг в саду.
Он увидел, как она шла по аллейке к дому.
– Маг... У вас найдется немного времени?
– позвал Мольнар.
Она остановилась в нерешительности.
– Одну минуту...
– Он подошел к ней.
– Мне нужно быть в секретариате, - сказала она неуверенно.
– А может быть, вам неудобно разговаривать со мной здесь?
– Нет, почему же.
– Мне казалось, что мы сейчас редко встречаемся.
– У меня здесь много обязанностей.
– Я не задержу вас. Мне хочется знать одну вещь. Вы сами, лично, ощущали на себе последствия исчезновения поля?
– Я нет, но Бертольд...
– Оставим в покое Бертольда. Вы сами никогда не чувствовали головокружения в частично экранированных помещениях или чего-нибудь в этом же роде?
– Нет. Почему вы спрашиваете?
Мольнар с минуту молчал.
– Я скажу вам, - решился он наконец.
– Я подозреваю, что этого поля вообще нет.
– Как это?
– Просто нет - и все. Точнее, оно существует только в воображении вашем и других объектов фермы, как вы говорите. Это превосходная в своей простоте идея Эгберга.
– Я не совсем понимаю...
– Все просто! Разве вы, несмотря на все свои обязательства, подписанные тогда, перед операцией, остались бы здесь навсегда, если бы не поле?
– Нет, конечно, нет. Ах... понимаю! Вы считаете, что он способен на это? Внушить нам мысль о существовании поля, которого нет?
– Наверняка способен. Вы недооцениваете своего шефа. Я знаю его больше.
– И вы уверены, что он именно так и поступил?
– Нет... Откровенно говоря, нет. И поэтому мне хотелось бы предложить вам эксперимент с вашим участием.
– Чем я могу помочь вам?
– Вы войдете в бункер, Маг, войдете в бункер ненадолго, на две-три минуты. Если с вами ничего не случится, вы будете свободны.
Она внимательно смотрела на него. Мольнар признался себе, что Маг владеет собой лучше, чем он предполагал вначале.
– Думаю, что войти в бункер - значит обречь себя на верную смерть. А я не хочу умирать.
– И хотите остаться здесь до конца жизни? Несколько дней назад...
– Тогда у меня был черный день. Со мной иногда случается. Но я хочу жить, даже здесь, если не могу иначе.