Шрифт:
– Вероятно, мы больше не увидимся, Стеф, - сказала Лен.
– Почему? Навести меня, если будет желание. Мой знар тебе известен.
– Нет. Лучше приезжай ты. Впрочем, знаю, не приедешь. На свете миллиарды людей, и случайно мы уже не встретимся.
– Разве что это опять будет хорошо отрежиссированная случайность, - улыбнулся он.
– Не будет, - сказала она.
– Прощай.
– Прощай, Лен... и спасибо тебе.
Она повернулась и вышла не оглянувшись. Он только видел, как за прозрачной стеной мелькнул ее плащ.
– Сублет Корна, - произнес мегафон голосом автомата.
Шлюз на мгновение раскрылся, и по желобу, заполнив его, беззвучно продвинулся вагон в форме снаряда. Его верхняя часть раскрылась, и Корн, войдя, удобно устроился в кресле. Крыша задвинулась, и несмотря на то, что снаружи она была черной и шероховатой, изнутри он видел перрон и людей на нем.
На пульте зажегся желтый сигнал.
– Отлет, - произнес голос внутри кабины.
Вагон медленно двинулся вдоль перрона, прошел через шлюз и оказался в полной темноте. Корн чувствовал, как его вдавливает в кресло. В кабине загорелся свет.
– Музыка, видео или обед?
– спросил голос.
– Я хочу подумать, - ответил Корн.
– Повтори, не понял.
– Не хочу ничего. Это ты, надеюсь, понимаешь?
– Корн вытянул ноги и удобнее устроился в кресле.
11 Сознание возвращалось с трудом, рывками. Это не было обычным пробуждением. Он беззвучно мчался в туннеле и осознал это не сразу. Затем он увидел желтый свет, матовый экран, кресла и понял, что находится в сублете. Пытаясь сообразить, как оказался здесь, в вагоне, подумал о Корне и понял все. Его сознание снова заработало, и он вспомнил какой-то город, толпы людей, голубые знамена. Он знал, что это встречают космонавтов, вернувшихся с Венеры. А потом понял, что все это произошло еще до его рождения, и, значит, это память другого человека, Стефа Корна, информация, которую считывало его собственное сознание.
Он сосредоточился и снова оказался в сублете. Над кабиной беззвучно убегал назад черный туннель, вспыхивали и гасли одинокие огоньки указателей расстояния.
Он с трудом вспомнил знар Тельпа, знар, который помнил всю жизнь. Отстукивая на клавишах цифры знара, несколько раз ошибался. Наконец на экране появилось лицо Тельпа.
– Кев, со мной что-то неладно...
– сказал он.
– Очень неладно...
Тельп несколько секунд молча смотрел на него.
– Я ждал твоего вызова, - наконец сказал он.
– Ты должен мне помочь, Кев...
– Я не помогу тебе, Джуль, - Тельп говорил медленно, с расстановкой.
– Не смогу.
– Почему? Что случилось?
– Ты уходишь...
– Почему? Ведь все удалось...
– Ты уничтожил... тот мир...
Тертон уже не видел лица Тельпа. Вспомнилась девушка, которая вела автомобиль. Это была та девушка, которую он видел в высотном здании, прежде чем уничтожил ее, и одновременно она была другой, неуловимо другой. Он помнил приближавшуюся темно-зеленую стену леса, в который втягивалась автострада, и голубое небо жаркого дня, белесое над горизонтом. Помнил, что хотел обнять девушку, которую знал и любил давно, и быть с ней, и считать это единственной и окончательной реальностью, такой, в которой живут другие люди, его коллеги по институту. Помнил огромный грузовик, обогнавший его, и водителя, курившего короткую трубку и о чем-то рассуждавшего со своим товарищем. Он помнил, что потом они подъехали к деревянному дому с крутой крышей, втиснутому в сосновый лес на склоне горы, и сидели на террасе, пили чай. Он тогда смотрел на далекие вершины, выплывавшие из облаков. Помнил вечернее телесообщение о футбольном матче, и потом, прежде чем уснуть, прижавшись к Каре, вспомнил шум потока, отсчитывавшего мгновения уходящего времени.
Он снова взглянул на Тельпа и тихо спросил:
– Почему я все это помню?
– Что помнишь?
– Его память...
– Ты уходишь, Джуль, я же сказал. Ты уничтожил имитированную реальность, и там уже нет ничего.
– Знаю. Я сам хотел этого.
– Почему ты не спросил меня?
– А ты согласился бы?
– он хотел улыбнуться.
– Нет. Но я сказал бы тебе, что во время каждого сеанса, когда Корн был там, в имитированном мире, твоя личность проецировалась на его мозг.
– Проецировалась...
– Да. Ты никогда не был там постоянно. Всякий раз приходилось с помощью генераторов памяти усиливать твою личность. Когда ты пребывал в его мозге, а это был его мозг, Джуль, помещенные в нем твои записи с каждой минутой становились все труднодоступнее, они капсюлировались, изолировались...
– А сейчас?
– Сейчас их уже нельзя усилить. Взрыв, аннигиляция той действительности...
Тертон опять не видел Тельпа, только слышал отрывок текста, которого никогда не читал.
– ... а Солнце останется, и облака останутся, и лес распустит почки...
Он не помнил, что это было и как связано с тем, что было.
– Ты можешь спасти меня, Кев, - сказал он, когда опять увидел Тельпа.
– Не могу. Это конец, Джуль. Я хотел бы, поверь мне...
– Наверняка можешь. Такие, как ты... такие никогда не отрезают последней возможности. Или уже тогда, там, там ... в хранилище, ты знал, что конец будет таким...
– Неправда, Джуль. Ты сам...
– Вы всегда так говорите. Но вы создаете возможности... и оставляете...