И воскресным утром, когда Катя вытащила в коридор сумку с вещами, он посмотрел на неё обеспокоенно, но кивнул.

– Школьного психолога с собой берёшь?

Школьный психолог был роботом в виде кошки. С ним можно было общаться на трудные темы. Информация обрабатывалась где-то на серверах Министерства образования.

– Ага. Я ему обрезала доступ, чтобы не выдал, где я теперь живу.

– Разумно, что скажешь, – кивнул Ани.

– Это не сарказм?

– Нет. Рад за тебя. Самозащита – полезный навык, верно?

Катя, привыкшая огрызаться, не знала, что сказать.

– Почему ты меня не останавливаешь?

– А смысл? Дома мне тебя не удержать. Ты уйдёшь, куда захочешь. Работу ты не бросаешь. А в остальном… Как мне тебя останавливать, когда ты не знаешь, что делаешь? Ты же не решила, что собираешься делать в этой жизни.

– Нет, решила! – вспылила Катя.

– Да? И что же?

– Жить не так, как ты.

Ани ничего не ответил, только хмуро кивнул. Когда Катя захлопнула за собой входную дверь, он дошёл до своей комнаты и упал в постель. Вчера вечером он таки удержался от того, чтобы принять таблетку, и в результате заснул только под утро, когда ночное небо цвета жиденького кофе в стеклянном стакане сменило цвет на утренний свинцовый. Он чувствовал себя омерзительно: не было ни гордости, которую должен испытывать человек, оседлавший зависимость, ни чувства того, что он на правильном пути, – только песок в глазах, сонливость и усталость.

Он попытался сосредоточиться на хорошем: вот синдром отмены пройдёт, он выспится без таблеток, он станет бодрее и… радости не прибавилось. Он будет сидеть, смотреть в экран, рисовать схемы для ИИ, тревожиться, читать отчёты ИИ, тревожиться, выставлять баллы, сводить таблицы и ещё тревожиться.

«Жить не так, как ты», – сказала Катя.

Пожалуй, сегодня утром Ани хотел того же.

Анна выпрыгнула из такси, рассеяно огляделась, не заметив Павла, и погрузилась в планшет, который достала из сумочки. Павел подошёл поближе, но она по-прежнему его не замечала.

Павел хотел сказать «Бон джорно», но в последний момент решил, что это будет, пожалуй, слишком игриво. «Здравствуйте!», как и «Добрый вечер!» прозвучало бы слишком официально. А «Привет!» не подходило, потому что они с Анной ещё не на короткой ноге. Хотя почему «ещё»? Разве когда-нибудь обязательно наступит «уже»? Впрочем, он почему-то был уверен, что они сработаются, благо повод есть.

Анна всё смотрела в планшет, Павел подождал минуты две, чувствуя себя всё глупее и глупее, и наконец решился негромко откашляться.

Анна подняла глаза на Павла, свернула планшет и не глядя сунула его в сумочку, одновременно улыбаясь Павлу. Сумочку, однако, застегнуть не получилось, потому что в ней явно было слишком много всего. Анна вытащила планшет и стала сворачивать его и разворачивать, неловко улыбаясь.

Павел улыбался в ответ и его улыбка тоже была неловкой.

– Как добрались?

– Хорошо.

– Через Рим?

– Через Рим.

Павел кивнул. Анна потеребила планшет в руках, Павел заметил, что в нём письмо от адресата по имени «Лёва» и неразборчивый лохматый мужской юзерпик. Анна свернула планшет, снова открыла сумочку, сунула планшет, пихнула его несколько раз и тот, наконец, провалился. Анна застегнула сумочку, продолжая неловко улыбаться.

Оба замолчали. Павел поправил галстук, Анна убрала прядь за ухо

– Момент Арнольда, – сказал Павел.

– Ах-ха, да, – сказала Анна.

– Вы же знаете, откуда пошло выражение «момент Арнольда»?

– Э-э-э, нет.

– Старый культовый фильм, – сказал Павел. – В нём маньяк ходит за женщиной, ворует её одежду, примеряет. Оклеивает все стены её фотографиями. Делает себе робота – её точную копию. Но не решается подойти. А потом случайно встречается с ней нос к носу. Там потрясающе хорошо показан момент, когда реальность сталкивается с представлениями. Вот она – живая девушка, а вот образ в его голове. И тогда маньяк решает… впрочем…

– Впрочем, лучше не надо об этом?

– Да. Что я несу?

– Ничего-ничего мне тоже неловко. И я тоже говорю ерунду, когда понимаю, что собеседник меня оценивает.

Павел опустил глаза, чтобы не смущать Анну. Вышло ещё более неловко, потому что опустив глаза, он увидел, что Анна в спешке надела разные туфли. Он бросил удивлённый взгляд на неё, но ничего не сказал.

– Давайте я какую-нибудь банальность скажу, – произнёс Павел, – чтобы неловкое молчание… э-э-э… стало менее неловким. Но скажу иронично, чтобы мы оба могли посмеяться над ситуацией.

– Уже иронично, – сказала Анна. – Вы молодец!

– Спасибо. Так вот. Погода хорошая. И здесь очень красиво.

– Ах да.

Анна огляделась и поморгала. Это действительно была банальность, но слова, видимо, подействовали на неё так, будто Павел взял её за плечи и хорошенько тряхнул.

Казалось, Анна только сейчас осознала, что здесь действительно красиво. У неё был вид человека, который проснулся из-за назойливых звонков. И Павел знал, что это были за звонки: он сам сегодня проснулся так же. Только ему потребовалось всего лишь приехать из другого города, потому что он жил в Италии, а она срочно прибыла из Москвы. Павел тоже когда-то это проделывал и хорошо представлял, как это было: бедная Анна ни свет ни заря отправилась в Шереметьево, поработала в зале ожидания, села в самолёт и там продолжала работать, три часа спустя вытряхнулась из самолёта в Риме вместе с кучкой таких же бессонных менеджеров с кругами под глазами, в три зевка оказалась в другом самолёте, приземлилась в Модене, отстегнула ремень, пристегнула ремень в такси и вышла из него, так и не высунув нос из планшета. И вот, наконец, огляделась.