И зачем ему только понадобилось наступать сейчас на ее больную мозоль? Все же было нормально. Лена уже давно научилась с этим жить. Принимать как данность, радуясь тому, что имеет сейчас.

Да, она любила рисовать. Любила так сильно, что не мыслила себя без этого дела и даже пошла наперекор родителям с поступлением, выбрав максимально близкую себе по духу специальность. Но настоящей художницей, профессионалом, она себя не считала.

Еще в период учебы Лена часто получала положительные отзывы о своих работах от преподавателей и одногруппников, но относилась к ним не серьезно. Никогда не участвовала в конкурсах, проводимых на факультете и не делала больше, чем от нее требовалось, боясь прослыть выскочкой. И если в начале у нее еще было крохотное робкое желание попробовать проявить себя, то оно очень быстро испарилось под заботливыми советами бывшего мужа. А он настоятельно рекомендовал не тратить время на лишнюю ерунду, отвлекающую от учебы и домашних обязанностей.

Один лишь раз на последнем курсе, уже после развода, ее работа участвовала в городском конкурсе молодых талантов. И то, только потому, что Янка отправила туда ее картину не спрашивая разрешения. Призналась она только тогда, когда Лена, по какой-то нелепой случайности прошла в следующий тур.

Сначала она разозлилась на подругу, которая вечно против воли старалась причинить ей добро. Потом напугалась свалившейся на нее удачи. А в итоге так и не прошла дальше, потому что не смогла пересилить себя и написать конкурсное задание для следующего тура.

Где-то под ребрами неприятно заныло от воспоминания об упущенном шансе и собственной трусости.

– Лен, – осторожно позвал ее Антон, вырывая из потока воспоминаний. Кажется, он был встревожен. – Я… Мне так стыдно… Почему я только раньше этого не замечал? Я же думал, что у тебя все хорошо, что ты здесь счастлива, сбежав от всех. Занимаешься любимым делом и не обращаешь внимание на мнение других… – Лена горько хмыкнула, так сильно нарисованный братом образ был не похож на нее настоящую. – Твои работы, они отличные. Видно, что ты вкладываешь в них душу, но ведь это… Ты прости, что я так говорю, но ведь это не совсем творчество. По крайней мере, не то же самое, что твои картины, написанные маслом на холсте… – Антон частил и запинался на каждой фразе, выдавая свое волнение. И чем больше он говорил, тем сильнее внутри Лены рос протест.

– Но я пишу картины! – защищаясь воскликнула она.

– Только никто их не видит. – подал вдруг голос Стрельцов. Лена даже вздрогнула от неожиданности, успев забыть, что они с Антоном не одни и резко развернулась лицом к соседу, гневно сверкая при этом глазами. – А это не считается. Нельзя прятать такую красоту, зарывая свой талант.

– Да откуда тебе вообще знать, что он у меня есть? Когда ты успел стать экспертом? – взвилась Лена. – Рисование– это навык. Его можно натренировать. Любой так сможет, если приложит достаточно усилий.

– Нет. – упрямо возразил Артём, сдвинув брови на переносице так сильно, что обозначилась складка между бровями. Против логики, здравого смысла и кипучего негодования внутри, Лене захотелось провести по ней пальцами, разглаживая неровность. – Может быть многие и умеют рисовать, но так, чтобы картинки оживали, чтобы трогали что-то внутри, думаю, могут далеко не все.

Лена уже открыла было рот для контраргумента, да так и застыла.

Два очень важных для нее человека убеждают ее в том, что она талантлива, а Лена не верит им. Отталкивая от себя их теплые искренние слова, словно ненужный мусор. Тогда как весь негатив бережно складирует внутри себя, не оставляя места для чего-то иного.

Понурив плечи и стряхнув с себя всю воинственность Лена устало опустила голову на сцепленные в замок руки, опирающиеся локтями на стол.

Краем глаза она заметила, как мужчины понимающе переглянулись, после чего Антон обнял ее за плечи придвинувшись ближе.

– Копаться в себе всегда больно. Но оно того стоит, поверь. – со знаем дела произнес он и чмокнул в макушку.

Расчувствовавшись, Лена уткнулась ему в шею и громко засопела, стараясь привести в норму дыхание и взволнованно трепещущееся сердце.

Сейчас она почти ненавидела Стрельцова. Он не имел права обсуждать ее заморочки с братом, а затем против воли залезать в душу и вытаскивать все страхи и сомнения на поверхность.

Однако, одновременно с этим, она чувствовала необъяснимый душевный подъем и робкую уверенность в том, что она сможет преодолеть свои комплексы, вырваться из крепости навязанных мыслей, стать свободнее, а значит счастливее.

А самое главное, что если Лена вдруг вновь засомневается, сдаст назад, то у нее будут рядом те, кто поддержит ее.

– Что ж. – Артем кашлянул, прочищая горло. – Спасибо за завтрак, но мне уже пора. – Стрельцов глянул на экран мобильного сверяя время. – Заскочу сейчас быстренько кое-куда, а потом отвезу вас в аэропорт. – обозначил он ближайший план действий.

– О, было бы здорово! – обрадовался Антон. – Удачно я за мазью вышел. – неуклюже пошутил он, стараясь разрядить обстановку.

Стрельцов неопределенно хмыкнул, постоял еще несколько секунд буравя взглядом Ленин затылок и не дождавшись никакой ответной реакции кивнул напоследок, удаляясь из квартиры.