Они помолчали. Она снова повернулась к нему и просто спросила: «Ну и почему вы меня никуда не зовете, и повод подходящий есть – зал закрывается…» Сафрон чуть рот не открыл от удивления, но тут же нашелся и произнес: «Я приглашаю вас в „Метрополь“, там Иосиф Виссарионович с Мао Цзэдуном встречались когда-то».

– Ну, Сталин и Мао – одного пола, а мы разного, там таких пускают? – ответила с ухмылкой Светлана.

– Я думаю, если они вас увидят, то сделают исключение, я бы сделал, – сказал Сафрон и только сейчас заметил, что вокруг них собралось много зевак, в том числе из работников зала.

– Все, товарищи, представление окончено, продолжайте осмотр экспозиции, пока зал не закрыли. Пойдемте, Светлана, – проговорил громко Сафрон и подставил калачиком руку Светлане. Она взяла его под руку, и они направились к выходу. Так они и вышли на улицу, а когда подошли к сафроновской машине, Светлана без особого восторга произнесла:

– О-ля-ля, да у нас и колесики симпатичные. Дадите покататься как-нибудь?

– Да вас и без машины нельзя отпускать на метр от себя, а с машиной сразу угонят, – ответил Сафрон.

– Никто меня не уведет и не угонит, если сама не захочу. А захочу, так никто не удержит и не остановит, – проговорила девушка-женщина Светлана и указала подбородком на дверцу.

Сафрон открыл перед ней переднюю дверь, она уселась. Он обошел машину, вспомнив старую шутку: «Если мужчина открывает перед женой дверь, значит, или жена новая, или машина». Сел за руль, развернулся в неположенном месте, и они помчались в «Метрополь». Припарковались перед входом в ресторан в Театральном проезде и вышли. Швейцар любезно открыл перед ними дверь, подбежал метрдотель, любезно поздоровался и повел их в зал к зарезервированному (для кого-то) столику. Прибежали официанты и начали суетиться вокруг. Нисколько не обращая внимания на челядь (имеются в виду швейцар, метрдотель, официанты), Светлана вдруг произнесла:

– А каково ваше отношение, Сафрон, к сюрреалистам?

– Ну, сюрреализм – широкое понятие и, начиная с Босха, да и до него, неоднородно и неоднозначно. Невозможно представить, что кто-то бы назвал пещерных художников каменного века сюрреалистами, хотя они таковыми и были, – сказал Сафрон.

– А конкретней, пожалуйста. Не нравятся мне эти обтекаемые ответы, полуформулировки, полуопределения, – спокойно сказала Светлана, уверенно глядя на Сафрона.

И он в очередной раз изумился этой властной женщине. Она ведь не командовала, но какая-то власть, какая-то сила рвалась из нее наружу. То ли это власть ее духа, силы воли, то ли характера, то ли красоты, а может, ума или природы? Сафрон не мог этого понять, и ему было безумно интересно с ней. Все сильнее она ему нравилась, и все сильнее она им овладевала, он это чувствовал и не противился – это была необъяснимая власть женского начала природы, принуждение к продолжению жизни.

– Сафрон, вы еще здесь, а то я начинаю уже волноваться – кто за все это будет платить? – услышал он голос Светланы.

– Да здесь я, Светлана, здесь. Кто же может самостоятельно уйти от вас без разрешения. Сюрреализм – или так называемый сверхреализм – это всего лишь поиск новых форм в живописи, поиск нового воздействия на людей, поиск нового эмоционального восприятия действительности, приглашение в мир духовности. Ведь появляющиеся вновь изображения на обоях – это тоже сюр, ведь их нет, а может, они есть. Сюрреализм и правда неоднороден, есть в нем и откровенный популизм, как у Сальвадора Дали, тем не менее, любимого многими. Есть в нем и откровенные пройдохи, так сказать, аферисты от живописи, жаждущие денег, славы и сомнительного бессмертия. Но есть и поистине гениальные авторы, апостолы нового, как Пабло Пикассо, или вот автор мозаики на фасаде этого здания – Михаил Врубель. Тоже ведь сюрреалист.

Сафрон замолчал. Посмотрел растерянно на Светлану, на стол, улыбнулся и продолжил: «Но мы, кажется, увлеклись и далеко забрались по „Лестнице в небо“, давайте спустимся с облаков на грешную Землю и выпьем шампанского за знакомство». Он поднял бокал, и они выпили, чокнувшись, холодного шампанского брют. Потом принялись за еду, рассказывая друг другу, что кому нравится и чего бы хотелось попробовать. Заиграл оркестр, исполняя только-только ставшую популярной песню из репертуара группы Bad boys blue.

– Ой, как мне нравится эта песня, Сафрон, пойдемте танцевать! – весело произнесла Светлана.

– Это песня из репертуара германской группы «Бэд Бойс Блю», работающей в стиле евродэнс, – прокомментировал Сафрон.

– Плохие мальчики, голубые? – буквально перевела Светлана.

– Ну, вообще-то более точный перевод – «Плохие мальчики в синем». Да неважно, идемте танцевать, – весело ответил Сафрон, и они устремились на танцпол.

Светлана танцевала настолько чувственно и страстно, что танцевавшие поблизости люди стали сторониться ее. А Сафрон любовался такой ее свободой, невероятно красивыми формами и полной самоотдачей в танце. Когда песня закончилась, она наклонилась к Сафрону и прошептала: «Я еще хочу…» Он подозвал офицанта. Что-то сказал ему, и все последующие отделения музыканты исполняли песни из репертуара «Бэд Бойз Блю», правда, изредка разбавляя их произведениями группы «Модерн Токинг», типа – может, прокатит? Прокатило – у нас народ терпеливый. Ближе к концу вечера Светлана, отпив шампанского, вдруг неожиданно спросила: «А где я буду спать сегодня?» Сафрон, немного смутившись, предложил: «Если совсем негде, можно у меня. Жилплощадь позволяет».

– Нет, я хочу у себя и чтобы ты ко мне пришел ночью, пел серенады под окном с маленьким оркестриком. Скребся в двери, умоляя впустить, – заявила Светлана.

– Как долго я должен скрестись? – весело спросил Сафрон.

– Минуты две, пожалуй, – тоже весело ответила Светлана.

– Хорошо, осталось только найти квартиру с балконом, и все в порядке, – проговорил Сафрон.

– А что ее искать – ресторан ведь в отеле, – беззаботно парировала она.

– Хорошо, я отлучусь ненадолго, а вы потанцуйте, Светлана. Смотрите, сколько шампанского на нашем столе, все от поклонников ваших, – проговорил Сафрон, встал и ушел куда-то.